Дьявол за правым плечом
Шрифт:
Судя по толщине, в пачке было где-то десять тысяч долларов.
— Я заплачу вам огромные деньги — если вы мне поможете! — истерила женщина. — Вы меня понимаете?
Маша встала и грозно сказала:
— Во-первых, вы немедленно прекратите орать!
Как ни странно, женщина притихла.
— Во-вторых, вы сейчас соберете деньги, сложите их в стопку и будете относиться уважительно к тому, что я работаю для того, чтобы вам стало лучше. Понимаете?!
Женщина кивнула.
— Зовут вас как?
— Лиля…
— Лиля, посидите здесь или идите на кухню и сделайте себе чаю… — Маша подумала. — Помощницу я отпустила, извините, думала, сегодня больше никого
Маша поднялась наверх, отперла библиотеку и именно тут поддалась панике, которая, казалось, всегда была где-то рядом и лишь ждала подходящего момента. Чем она может помочь? Она же почти ничего не знает! Обычно начинающие ведьмы работают у более опытных — набираются ума-разума, а она с места в карьер… На свою голову… Она бы могла поговорить, передать клиентке немного тепла, чуть-чуть жизнелюбия, но так вот, одарить ее покоем… Это подстава!
Маша на полусогнутых ногах вошла в библиотеку, отодвинула витрину и попыталась выдвинуть книгу — может, обнаружит что-нибудь подходящее.
И ничего не получилось. Книга не двигалась, а когда Маша попробовала во второй раз, ее ударило слабым разрядом тока. В третий раз ударило сильнее.
Маша покрылась испариной. Что делать? Библиотека заколдована!
Но… Не зря же Жаба отдала ей ключи. Что-то в этом было…
«Думай! — приказала себе Маша. — Соображай!»
И она кое-что вспомнила. Прошла к столу и увидела там каталог. Что это ей даст, не поняла, но нутром чувствовала — она на верном пути. Каталог был составлен и по названиям, и по определениям. Маше нужно было всего два слова — «память» и «покой». С покоем сначала не задалось — в итоге он оказался «душевным покоем», но книги были найдены, и Маша вернулась к полкам. Увидев нужную книгу, потянула, и — счастье! счастье! — та поддалась. Значит, книги не хотели, чтобы их тревожили попусту? Наверное, имеют право — это же волшебные книги.
Разложив тома на столе, Маша открыла их на нужных местах, прочитала и остановилась на двух вариантах. Остался всего один вопрос — что делать дальше? Маша отложила два фолианта, остальные расставила по местам, спустилась вниз, подмигнула Лиле — ту, казалось, вид двух старинных книг в переплетах с золотым тиснением вполне успокоил. На кухне Маша перерыла все ящики, но ничего не нашла. В полнейшей растерянности она уперла руки в боки и уставилась на стену, возле которой стоял стол. И вдруг заметила, что на стене словно вычерчен какой-то проем. Стена была кирпичной, без штукатурки, и некоторые швы оказались чуть шире других. Маша подошла и толкнула стену рукой. И та открылась. Это было первое настоящее чудо! Ее учили таким вот магическим трюкам — и тут главное было поверить. Поверить в то, что стена отодвинется, а за ней обнаружится комната. Это было совершенно упоительно — даже живот скрутило, но надо было не размышлять, иначе пойдут сомнения, неуверенность — все надо делать на подъеме, ловить мгновение…
В конце концов, все, что с нами происходит, зависит от того, во что мы верим. Человек, который ждет неприятностей, обязательно их получит — раньше или позже. И будет сетовать, переживать, но дело в том, что он стремился к этому — к драме, к страданиям, хоть и сам себе не признавался.
Те же, кто понимает жизнь как удовольствие, не могут взять в толк, отчего с другими случаются всяческие несчастья, не понимают, откуда они их берут, если им самим встречаются только милые, интересные люди, и никто им не хамит, и все такие любезные, а жизнь состоит из радостных событий.
Маша взяла книги и вошла в сырое помещение
Разбавив то, что получилось, настойкой белладонны, Маша вылила зелье в серебряный стакан и понесла в гостиную. Протянула Лиле и сказала:
— Пей!
Лиля робко посмотрела на нее, понюхала и выпила, не сказав ни слова. Посидела, закрыла глаза, откинулась на спинку и сложила руки на коленях. Маша ждала. Это было зелье забвения — не для потери памяти, а для того, чтобы из памяти ушли плохие воспоминания, чтобы они больше не были упреком и болью, а лишь прошлым. Оставив Лилю на диване, Маша бросилась на кухню — готовить второе. Тут все было посложнее. Каждый компонент надо было варить определенное время — и сразу же бросать следующий, а потом кипятить ровно семьдесят три секунды. В общем, морока. Маша покрылась потом от напряжения — за пять секунд до конца варки одной травки нужно было завести второй таймер (таймеры она еще утром обнаружила на полке в кухне — и даже удивилась: зачем так много?), включить его и тут же бросить новую порцию растений, а еще каждые две минуты добавлять столовую ложку родниковой воды, которая тоже хранилась в бутылях в потайной комнате.
— Маша! — окликнула ее Лиля.
Маша аж подпрыгнула на месте.
— Что?
— Даже не знаю, что со мной, но… Все как-то по-другому!
Зазвенел один из таймеров, Маша дернулась и закричала:
— Не мешайте мне!
Лиля вроде обиделась, но ушла.
Маша еще полчаса пыхтела над кастрюлей, наконец выключила огонь и в изнеможении опустилась на стул. Покурила, поставила кастрюлю на окно — ее надо было остужать на ветру до трех часов ночи — и немедленно выпить залпом.
Маша вышла к Лиле, и они поговорили — говорила в основном Лиля, из которой буквально хлынули воспоминания. Книга предупреждала, что такое может быть, — все то, что человек похоронил в памяти, будет выливаться в течение нескольких часов, и все это придется выслушать.
Наконец таймер диким визгом известил о том, что пришло время, Маша перелила зелье в бутылку — специальную бутылку из коричневого стекла, принесла Лиле и велела той выпить все разом. Та выпила, не проронив ни капли — почти литр! — поставила бутылку на стол, произнесла:
— Как же хорошо! — закатила глаза и отключилась.
Маша некоторое время смотрела на нее, не очень понимая, что произошло. Наконец уяснила, что произошло нечто неожиданное, принялась трясти Лилю, но та спала. С одной стороны, это утешало — она точно была жива, но, как Маша ни кричала, ни шлепала ее по щекам — даже перетащила в ванную и окатила ледяной водой, та не просыпалась!
Черт!
От волнения Машу даже вырвало — сидя у унитаза и вытирая слюни туалетной бумагой, она сообразила — надо звонить. Маша взяла трубку и уставилась на экран. Кому? Вере? Маша уже почти набрала номер, но вдруг передумала. Что-то ее остановило. Не то чтобы она подозревала, что Вера растреплет всей Москве об ее позоре, но в чем-то она сомневалась… Точно не знала, в чем. И сделала единственное, что можно было придумать.