Дьявол

Рампо Эдогава

И сейчас, видя, как Кокити Ооя переменился в лице, услышав, что он пробормотал в ответ, Тономура почувствовал острую досаду. Хотя и хорошо представлял себе всю сложность положения Оои. Конечно же, тот ездил вчера вечером в N. к своей тайной возлюбленной и, желая утаить этот факт, принес в жертву собственное алиби.

– Неужели вы не воспользовались автобусом?
– ехидно переспросил Куниэда, не вполне веря перепуганному Оое.

– Я и в самом деле не ездил на автобусе, - с трудом проговорил тот и почему-то покраснел.

Внезапный

прилив крови к бледному как полотно лицу не остался незамеченным.

– Может быть, вам кажется, что я лгу, но, поверьте, я говорю чистую правду. Так получилось, что именно вчера я в автобус не садился. На последний автобус, идущий в N., не успел, а никакого другого транспорта нет, вот и пришлось отправиться в город пешком. Если идти коротким путем, тут ближе, чем по железной дороге, - всего полтора ри.

– Вы говорили, что ходили в город N. безо всякой цели, просто захотелось побродить по оживленным улицам. Неужели только ради этого вы решили отмахать шесть километров в город и столько же обратно?
– Голос прокурора зазвучал резче.

– Да, а что? Для деревенского жителя это пустяки. У нас в деревне, когда есть дело в городе, часто идут пешком, чтобы не тратиться на проезд.

Однако Кокити - сын старосты, зажиточного человека. Да и здоровьем как будто не выдался, чтоб запросто проделать такой путь.

– Ну а обратно вы как добирались? Тоже пешком?

– Да. Уже поздно было. Хотел взять такси, но машины не нашел и решил прогуляться.

– М-да... Значит, у вас нет никакого алиби. И ничего в подтверждение того, что в ту ночь или утро, когда было совершено преступление, вас не было в деревне S., - подытожил Куниэда, и было совершенно очевидно, что его подозрительность, враждебность к Кокити Оое растут.

– Мне и самому все кажется очень странным. Если б хоть знакомого какого-нибудь встретил по дороге...
– Кокити словно бы жаловался на судьбу.
– И что, неужели из-за невозможности доказать алиби я по этой фальшивке попадаю под подозрение?
– Он отрывисто засмеялся. Смех был искусственным, нервным.

– Вы назвали записку фальшивкой, а доказать это можете?
– холодно спросил прокурор, полагая наверняка, что подозреваемый никаких доказательств не представит.
– Почерк на ваш не похож. Да ведь можно изменить его специально.

– Глупости! Чего ради я бы стал это делать?

– Я не утверждаю, что вы меняли почерк; сказал лишь, что это можно сделать... Ну ладно, возвращайтесь домой. Только никуда из дому не уходите, может быть, надо будет еще что-нибудь уточнить.

Кокити Ооя ушел. Куниэда пошептался о чем-то с начальником полицейского участка, после чего один из сыщиков в штатском тут же отправился куда-то.

СОЛОМЕННОЕ ЧУЧЕЛО

– Ну вот, Тономура-сан, полдела сделано. Что, не так увлекательно, как в романах?
– Взяв под руку приятеля, прокурор Куниэда повел его в коридор.

– Полдела? Не для того ли

ты говоришь это, чтобы выпроводить меня? По-моему, все еще только начинается.

– Ха-ха-ха!... Я имел в виду, что по крайней мере на сегодня дела почти закончены. Завтра мы получим результаты вскрытия и в зависимости от этого будем строить дальнейшую работу. Я, дружище, снял на несколько дней комнату в городе N. и оттуда буду приезжать сюда, в деревню.

– Да, усердия тебе не занимать. Ведь можно было бы передоверить все начальнику полицейского участка.

– Конечно. Да дело уж больно интересное, и хочется самому заняться им поглубже.

– Ты в самом деле подозреваешь Оою?
– спросил Тономура, желая выведать намерения прокурора, чтобы хоть как-нибудь помочь деревенскому другу.

– Дело не в том, подозреваю я его или нет. Это вы, писатели, так пишете в своих книгах. А между тем это очень опасный путь. Подозревать можно кого угодно, всех. И ты, может быть, тоже под подозрением, - пошутил Куниэда, хлопнув приятеля по плечу.

Тономура никак не отреагировал на шутку и, помолчав немного, сказал то, что давно вертелось на языке.

– Если ты свободен, пойдем, покажу тебе кое-что. Прогуляемся до сторожки охранника.

– К дядюшке Нихэю? А что там?

– Соломенное чучело.

– Что? Чучело?
– Куниэда удивленно посмотрел на Тономуру, лицо которого выражало абсолютную серьезность.

– Я говорил тебе о нем, когда мы осматривали место происшествия, сказал Тономура.
– Но ты пропустил мои слова мимо ушей: "Чучелом займемся потом, потом".

– Да? Совершенно не помню. А при чем тут чучело?

– Сначала все-таки пойдем посмотрим. Вдруг это ключ к разгадке происшествия?

Куниэда не склонен был серьезно относиться к этим словам, но причины отклонить настойчивое предложение друга не было, и, бормоча себе под нос "ох уж эти сочинители", он вслед за Тономурой вышел за ворота школы.

Подошли к сторожке. Навстречу вышли отец с дочерью, они только что вернулись из школы. Занервничали, увидев гостей: опять будут допрашивать.

– Дядя Нихэй, можно взглянуть на чучело? Помните, вы мне говорили о нем?

Нихэй сначала удивился:

– Какое чучело? А, вспомнил. Ну пошли.
– Он проводил гостей к сараю за домом.

Скрипнула дверь, все трое вошли в полутемный сарай, где хранились дрова и уголь. В углу стояло ростом с человека соломенное чучело.

– Это же обычное огородное пугало, - разочарованно сказал Куниэда.

– Нет, не пугало.
– Тономура по-прежнему был очень серьезен.
– Разве обычное пугало делают с таким тщанием? Смотри, оно довольно тяжелое. Эта кукла совсем для другой цели - на ней можно выместить зло.

– А какое она имеет отношение к убийству?

– Этого я не знаю, но убежден, что имеет... Дядя Нихэй, расскажи, пожалуйста, этому человеку, как ты ее нашел.