Дьявольская альтернатива
Шрифт:
– Это само собой разумеется, – пробормотал Лазарев. – Мы оба – отказники. Мы пытались эмигрировать в Израиль, как до этого пробовали сделать наши отцы, но нам отказали. На этот раз мы уедем, независимо от того, получим разрешение или нет. После завершения операции мы обязаны попасть в Израиль. Это единственное место на земле, где мы сможем чувствовать себя в безопасности. Как только мы там окажемся, мы расскажем миру, что мы совершили, и оставим этих кремлевских ублюдков дискредитированными даже в глазах их собственного народа.
– Далее, это вытекает из предыдущего, – заметил Дрейк. – Когда все будет кончено, вы должны сообщить мне при помощи закодированного письма или
Они договорились, что из Львова будет отправлена до востребования в Лондон открытка с невинным содержанием. После того, как они уточнили и запомнили все детали, они расстались, и Дрейк присоединился к своей группе.
Спустя два дня Дрейк возвратился в Лондон. Первое, что он проделал после своего прибытия, – приобрел самую полную, какую ему удалось найти, книгу об огнестрельном оружии. Вслед за тем он отправил телеграмму своему другу в Канаду, – одному из лучших, среди того личного списка эмигрантов, составленного им за многие годы, который также как и он готов был выплеснуть свою ненависть на врагов. Наконец, надо было начинать приготовления к давно уже ожидавшему своего часа плану ограбления банка с целью сбора необходимых средств.
Если какой-нибудь водитель повернет в конце Кутузовского проспекта, расположенного на юго-восточной окраине Москвы, направо на Рублевское шоссе, то через двадцать минут он подъедет к небольшой деревне Успенское, которая находится в самом центре дачного края. В огромных сосновых и березовых лесах, которые окружают Успенское, разбросаны деревушки Усово и Жуковка, в которых построены загородные резиденции советской элиты. Сразу же за ведущим в Успенское мостом через Москву-реку устроен пляж, где в летний период отдыхают менее привилегированные, но тем не менее достаточно зажиточные люди (у них есть личные автомобили), прибывающие сюда из Москвы, чтобы позагорать на песчаном берегу.
Западные дипломаты также приезжают сюда, и это одно из редких мест, где иностранец может оказаться рядом с обычными московскими семьями. Даже привычная слежка КГБ за западными дипломатами как-то стихает по воскресеньям в жаркий летний день.
Адам Монро приехал сюда с группой сотрудников британского посольства воскресным днем 11 июля 1982 года. Некоторые из его спутников были семейными парами, некоторые одинокими и более молодыми, чем он. Незадолго до трех часов пополудни вся их группа оставила полотенца и корзинки с припасами для пикника среди деревьев, сбежала с невысокого холма на песчаный пляж и бросилась в воду. Когда он вернулся, Монро поднял свое скатанное полотенце и начал вытираться. Вдруг из полотенца что-то выпало.
Он нагнулся, чтобы поднять это. Вещица оказалась небольшой картонной карточкой, белой с обеих сторон, размером с половину почтовой открытки. На одной стороне печатными буквами было написано по-русски:
«В трех километрах на север в лесу стоит заброшенная часовня. Встретимся там через тридцать минут. Пожалуйста. Это – срочное дело».
Он как ни в чем ни бывало улыбнулся, когда к нему подошла, смеясь, одна из посольских секретарш, чтобы попросить сигарету. Когда он давал ей прикурить, мозг его лихорадочно просчитывал все варианты, о каких он только мог подумать. Какой-нибудь диссидент, желающий передать подпольную литературу? С этим потом хлопот не оберешься. Или религиозная группа, которая хочет получить в посольстве убежище? Американцы согласились на подобное в 1978-м, и имели потом кучу неприятностей. Может, ловушка, организованная КГБ, чтобы выявить человека СИС внутри посольства? Вполне возможно. Ни один обычный торговый атташе не принял бы подобное приглашение, засунутое в свернутое полотенце кем-то, кто, очевидно, проследил за ним и наблюдает теперь из окружающего леса. Правда, для КГБ – это довольно грубая уловка. Они бы скорее организовали встречу где-нибудь в центре Москвы с «перебежчиком», который должен был бы передать секретную информацию, и засняли бы всю процедуру на пленку в точке обмена. Кто же тогда автор этой таинственной записки?
Он быстро оделся, все еще не приняв окончательного решения. Когда он натянул ботинки, окончательное решение он наконец принял. Если это была ловушка, он не получал никакой записки и просто прогуливается по лесу. К разочарованию все еще питающей надежды секретарши, он отправился на прогулку в одиночку. Пройдя метров сто, он остановился, вытащил зажигалку и сжег записку, тщательно затоптав пепел в ковер из сосновых иголок.
По солнцу и своим часам он сориентировался точно на север, и двинулся в направлении, противоположном берегу реки, который был обращен на юг. Через десять минут он обогнул макушку холма и увидел в двух километрах впереди через долину похожую на луковицу верхушку часовни. Через несколько секунд он вновь углубился в лес.
По лесам вокруг Москвы разбросаны десятки таких часовен, которые когда-то служили деревенским жителям местом для молений, а теперь стоят заброшенные, заколоченные досками. Та, к которой он теперь приближался, стояла посреди лужайки, окруженной деревьями. На опушке поляны он остановился и внимательно осмотрел церквушку. Вокруг никого не было видно. Осторожно он вышел на открытое место. Он был всего в нескольких метрах от забитой наглухо передней двери, когда заметил фигуру, стоящую в глубокой тени под аркой. Он замер, и в течение нескольких минут, которые показались вечностью, они не сводили друг с друга глаз.
Словами в данном случае выразить что-то было невозможно, поэтому он просто произнес ее имя: «Валентина».
Она вышла из тени и ответила: «Адам».
«Двадцать один год», – подумал он пораженно. «Ей, должно быть, около сорока». Но выглядела она не больше чем на тридцать, волосы у нее по-прежнему были цвета воронова крыла, она была красива и необыкновенно грустна.
Они присели на одно из надгробий и тихо заговорили о прошлых временах. Она рассказала ему, как спустя несколько месяцев после их последней встречи она вернулась из Берлина в Москву и продолжила работать стенографисткой в партийном аппарате. В двадцать три она вышла замуж за молодого офицера вооруженных сил, которого ожидала блестящая карьера. После семи лет замужества у них был ребенок, и они были счастливы, – все трое. Ее муж успешно продвигался по службе, так как его дядя занимал высокий пост в Красной Армии, покровительство своим близким столь же распространено в Советском Союзе, как и в остальном мире. Мальчику теперь было десять.
Пять лет назад ее муж, который, несмотря на свою молодость, успел стать полковником, погиб, разбившись в вертолете, который наблюдал за размещением китайских войск вдоль реки Уссури на Дальнем Востоке. Чтобы заглушить горе, она вновь поступила на работу. Дядя ее мужа использовал свое влияние, чтобы обеспечить ей хорошее, высокопоставленное место, заняв которое она получила определенные привилегии в форме специализированных продуктовых магазинов, спецресторанов, квартиры с улучшенной планировкой, личного автомобиля, – все эти вещи человек получает, если продвигается до достаточно высокой должности в партийном аппарате.