Дьявольская альтернатива
Шрифт:
Рудин поднялся, как бы сигнализируя о том, что прием закончен.
– И напоследок, – сказал он. – Вишняев что-то готовит. Он собирается сделать попытку в духе Суслова и скинуть меня из-за пикового положения, в которое мы попали с пшеницей. Если ему это удастся, с нами будет покончено, а может быть, и с Россией тоже. Потому что он – экстремист, в теории к нему не подкопаешься, но когда дело касается практики, с ним невозможно иметь дело. Я должен знать, что он собирается предпринять, какую змею вытащит из-за пазухи, кого сможет поставить под ружье. Выясните это для меня. На все про все у вас четырнадцать дней.
Штаб-квартира КГБ, или «центр», представляет из себя комплекс административных
Кабинет председателя находится на третьем этаже, слева от главного входа. Но он всегда прибывает на лимузине с шофером и телохранителем через боковые ворота. Кабинет представляет из себя большую, изысканно украшенную комнату со стенами, отделанными красным деревом, и полом под роскошными восточными коврами. На одной стене висит неизбежный портрет Ленина, на другой – фотография Феликса Дзержинского. Через четыре высоких, пуленепробиваемых, прикрытых занавесками окна, которые выходят на площадь, можно видеть еще одно изображение основателя ЧК, – стоящую в центре площади бронзовую статую высотой двадцать футов, чьи невидящие глаза смотрят вдоль проспекта Маркса по направлению к площади Революции.
Иваненко не любил тяжеловесное и напыщенное оформление советских учреждений с их неизбежным избытком обстановки и парчи, но здесь он уж ничего не мог поделать. Из наследства, которое ему досталось от его предшественника Андропова, ему нравился только письменный стол. Стол был огромных размеров, его украшало семь телефонов. Самым важным из них была «кремлевка», при помощи этой линии он мог напрямую связаться с Кремлем и с Рудиным. Рядом стояла «вертушка», окрашенная в зеленый цвет КГБ, которая связывала его с другими членами Политбюро и Центральным Комитетом. Другие соединяли его через высокочастотные коммутаторы с руководителями отделений КГБ по всему Советскому Союзу и его представителями у восточноевропейских сателлитов. Остальные напрямую связывали его с министерством обороны и его разведывательной службой – ГРУ. Все эти линии проходили через отдельные коммутаторы. В этот день за три дня до конца июня он получил по последнему телефону звонок, которого ждал уже десять дней.
Разговор длился недолго – звонил некий Аркадий. Иваненко проинструктировал дежурных по коммутатору немедленно переключить Аркадия на его телефон, как только тот позвонит. Беседа также была короткой.
– Лучше наедине, – коротко сказал Иваненко. – Только не теперь, и не здесь. Сегодня вечером у меня дома. – Он положил телефонную трубку.
Большинство высших советских руководителей никогда не берут работу на дом. По правде говоря, почти все русские совмещают в себе как бы двух разных людей: у них есть их официальная и частная жизни, которые они стараются по возможности не смешивать друг с другом. Чем выше человек поднимается по служебной лестнице, тем глубже это различие. Как и у боссов мафии, которых члены Политбюро удивительно напоминают, жены и семьи не должны вовлекаться в их дела, не должны даже случайно подслушать какие-нибудь деловые разговоры, чтобы не оказаться в курсе довольно неприглядных дел, составляющих официальную жизнь.
Иваненко был другим, и в этом заключалась основная причина, по которой ему не доверяли возвысившиеся аппаратчики из Политбюро. По самой старой причине в этом мире у него не было ни жены, ни семьи. Он также не проявлял особого желания поселиться поблизости от остальных, большинство из которых были вполне удовлетворены своим проживанием щека к щеке в квартирах по соседству в западной части Кутузовского проспекта по будним дням, и в расположенных рядом друг с другом виллах, сгруппированных вокруг Жуковки и Усово, по выходным. Члены советской элиты всегда предпочитают держаться вместе.
Вскоре после того, как Юрий Иваненко возглавил КГБ, он нашел красивый старый дом на Арбате, который когда-то был одним из самых красивых жилых кварталов в центре Москвы, – до революции там любили селиться купцы. Через полгода выделенные КГБ бригады строителей, маляров и декораторов восстановили его, – совершенно немыслимые в Советской России темпы, если бы речь шла не о члене Политбюро.
Восстановив здание до уровня его прежнего великолепия, хотя и со всеми современными устройствами безопасности и сигнализации, у Иваненко не было никаких проблем и в его меблировке западной обстановкой – высший шик в советских условиях. Кухня была последним криком моды со всеми калифорнийскими излишествами, вся она целиком была доставлена фирмой Сирс в запечатанном виде в Москву самолетом. Гостиная и спальня были отделаны панелями из шведской сосны, доставленной из Финляндии, а ванная вся сверкала мрамором и медью. Сам Иваненко занимал только верхний этаж, который представлял из себя независимую от остальных анфиладу комнат, в которую входили, кроме выше перечисленных, также его кабинет – музыкальная комната, всю стену которой занимала стереодека фирмы Филлипс, а также библиотека, составленная из иностранных и запретных для простых смертных книг на английском, французском и немецком, – на всех них он мог говорить. Рядом с гостиной была столовая, а возле спальной – сауна, которая завершала собой верхний этаж.
Обслуживающий персонал – личный шофер, телохранитель и слуга, – все работники КГБ, проживали на первом этаже, в котором также имелся встроенный гараж. Вот таким был дом, куда он возвращался после работы и где дожидался теперь позвонившего ему человека.
Наконец появился Аркадий, это был плотно сложенный, краснолицый человек, одетый в гражданскую одежду, хотя он несомненно чувствовал себя более привычно в форме генерал-майора Генерального штаба Красной Армии. Он был одним из агентов Иваненко внутри армии. Сидя на стуле в гостиной у Иваненко, он качался из стороны в сторону, по мере того как развивался его рассказ. Шеф КГБ вальяжно откинулся на спинку кресла, задал несколько вопросов, временами делал какие-то пометки в своем блокноте. Когда генерал закончил, Иваненко поблагодарил его и поднялся, чтобы нажать на звонок. Через несколько секунд дверь отворилась и в нее вошел слуга, – молодой, белокурый охранник необыкновенно привлекательной внешности, – чтобы проводить посетителя через боковой выход.
Иваненко довольно долго обдумывал принесенные известия, чувствуя себя необыкновенно усталым и опустошенным. Итак, вот что замыслил Вишняев. Утром он все расскажет Максиму Рудину.
Он долго плескался в ванне, сдобренной дорогим лондонским экстрактом, после чего завернулся в шелковый халат и отхлебнул старого доброго французского коньяку. Наконец он возвратился в спальную, выключил все освещение за исключением небольшого, стоявшего в углу ночника, и растянулся на постели под широким одеялом. Подняв телефонную трубку стоявшего возле кровати аппарата, он нажал одну из кнопок вызова. Ответ прозвучал мгновенно.
– Володя, – тихо проговорил он, используя уменьшительно-ласкательное от имени Владимир, – поднимись сюда, пожалуйста.
Глава 3
Двухмоторный самолет польской авиакомпании пролетел над широкой излучиной Днепра и сделал разворот на последний заход по направлению к аэропорту «Борисполь», расположенному в окрестностях Киева – столицы Украины. Сидевший возле иллюминатора Эндрю Дрейк пожирал глазами пролегавший далеко внизу город. Его переполняло радостное возбуждение.