Дьявольская рулетка
Шрифт:
— Ты мне все еще не сказал, как там Китти, — продолжала она, даже не пытаясь говорить спокойно.
Она хотела включить радио, но Гетц удержал ее.
— Хорошо, — ответил он и сжал ее ладонь.
— Но?
— Но он внес изменение, когда тебя украли.
— Что случилось?
У Иры так пересохло в горле, что она с трудом могла внятно выговаривать слова.
— Ян отпустил шестерых заложников.
Шестерых? Почему именно столько? Почему не всех?
— Кто еще там остался?
В его глазах она прочла ужасный ответ.
«Господи…»
— Мы предполагаем, что он больше
— А почему же тогда Китти все еще в его руках?
Ира нервно скребла этикетку на бутылочке с обезболивающим.
— Потому что последний Casch Call сработал лишь наполовину.
— Что это значит?
— Сначала трубку взял маленький мальчик, прежде чем мать смогла отобрать ее и назвать правильный пароль.
— Не может быть.
— Херцберг хотел поговорить с сумасшедшим, но сначала не мог даже пробиться в студию. Когда Ян наконец взял трубку, последовали долгие отговорки, потом он все же выпустил заложников. Но, поскольку мальчик подпортил все дело, все-таки удержал Китти как залог для следующего раунда. — Гетц смущенно поскреб затылок, словно сам был злонамеренной стороной в этой игре, а не носителем печальных вестей. — Мне очень жаль.
Ира сглотнула. Ее усталость вдруг как рукой сняло.
— И что он собирается с ней делать?
— Что тебе сказать? — Гетц на секунду отвел взгляд от трассы, и печаль в его взгляде доставила Ире большую боль, чем сломанное ребро.
— Он опять выставил ультиматум? — глухим голосом спросила она.
— Да, — хрипло ответил он. — У нас есть пятьдесят минут. Потом будет играть окончательный раунд. Если до этого времени мы не представим никаких доказательств того, что Леони жива, он снова начнет звонить по телефону. — Гетц на секунду замялся, а потом продолжил: — Но не по Берлину. А по всей Германии.
«Он повышает степень сложности».
— Все должно получиться, Ира, — успокаивал ее Гетц, — если кто-нибудь ответит правильно, он отпустит Китти, а потом сам застрелится, — тихо пробормотал он.
Гетц сам должен был признать, насколько мала вероятность осуществления такого сценария, и умолчал о том, что психопат уже на последнем, едва не завершившемся неудачей раунде звонил куда-то в Тюрингию.
При почти сорока миллионах телефонов по всей Германии шансы на выживание у Китти были почти равны нулю. Ира снова потянулась к радио. На этот раз ей удалось нажать кнопку. На «101 и 5» как раз звучала музыка. Silbermond. [33] Она проигнорировала неодобрительный взгляд Гетца.
33
Silbermond («Серебряная луна») — немецкая поп-группа.
— Значит, Штойер был прав? Это оказалась инсценировка? — спросила она.
— Предположительно да. Заложников еще допрашивают. Но, кажется, это подтверждается. Все гости
«Мерседес» приблизился к развязке за Кауфхаус дес Вестен [34] к Урании.
— К сожалению, это не просто безобидное балаганное представление, как мы уже знаем. Он убил Штука и Онассиса.
34
«Торговый дом Запада» (нем. Kaufhaus des Westen или KaDeWe) — самый большой универсальный магазин европейского континента, один из пяти крупнейших универмагов мира. Основан в 1905 году. Является достопримечательностью Берлина.
Чем ожесточеннее Гетц вспоминал об операции, тем сильнее было беспокойство Иры за Китти.
— Существует лишь одна возможность спасти мою дочь, — нарушила она короткое молчание. — Нам надо в аэропорт. Задержать Фауста.
— Как это сделать? И в какой аэропорт? Частные самолеты могут вылетать как с Темпельхофа и Тегеля, так и с Шенефельда. — Он ткнул пальцем в большой указатель у дороги, который указывал направление ко всем трем аэропортам. — Как ты себе все это представляешь? За такое короткое время? Даже с мигалкой нам едва ли удастся проехать через город.
— А разве ты не можешь разослать запрос о розыске?
— Ну конечно. А лучше всего полностью заблокировать все три аэропорта. И на каком основании? Ира Замин, которая вообще-то должна сидеть под арестом, получила интересную информацию лично от Мариуса Шувалова. И поэтому я не отправил ее в участок, а вместо этого мочусь на влиятельного главного прокурора? — Он хлопнул своей лапищей по рулю и рывком увеличил скорость. — Кроме того, как это осуществить? Ведь у частных машин нет официальных списков пассажиров, которые мы могли бы просмотреть. А мы теперь знаем, что Фауст — мошенник. Мастер обмана. Он дал Леони новое лицо и скрыл от глаз мафии в Берлине. Он не будет регистрироваться под своим именем. Человек, отменяющий программу защиты заложников…
— Что ты сейчас сказал? — лихорадочно перебила его Ира. — Повтори.
— Что? Что он воспользуется другим именем.
— Нет, что-то насчет мошенника.
— Да. Он всех водит за нос.
— Вот именно. Едем обратно.
— Что значит «вот именно»?
— Это наш последний шанс. Сколько нам потребуется, чтобы добраться до Райникендорфа?
— Учитывая движение? По городскому автобану? Как минимум полчаса.
— Тогда поезжай так быстро, как только сможешь.
Иру, пристегнутую ремнем, швырнуло вперед, когда Гетц резко затормозил. Волна боли прокатилась по верхней части ее тела. Две машины, ехавшие следом, одновременно начали гудеть.
Гетц взглянул на нее и угрожающе выставил свой толстый указательный палец перед ее лицом.
— Ты понимаешь, чего от меня требуешь? Я должен отказаться от всего, над чем работал годами? От должности командира спецназа, от жалованья и, не в последнюю очередь, от своего достоинства? Я сейчас на грани увольнения.