Дявольский луч
Шрифт:
Она положила дрожащую руку на его руку.
– Скажите мне, – сказала она, – был ли там пурпурный свет и замок?
– Да, да! – ответил он. – Так и было. Пурпурная вспышка. Я видел ее. Она убила его.
– О Боже! – воскликнула она. – Значит, это действительно правда! А я-то думала, что фон Шаанг солгал. Но нет, нет, нет – это невозможно, он должен был солгать…
Он начал приподниматься. Он не слышал ее.
– Мне пора уходить отсюда, – сказал он. – Нельзя терять время. В каком направлении находится этот замок?
Он
– Послушай, – прошептала она.
Ветер и дождь безмолвно замерли в ожидании. Прислушавшись, он услышал слабое урчание мощного автомобильного мотора, катившегося вдоль дороги у озера. На мгновение воздух наполнился слабым, но мощным барабанным боем, а затем утих на фоне возобновившегося рева стихии.
Ее лицо побледнело, и она сделала шаг к лестнице. В этот момент они услышали, как открылась и захлопнулась дверь в вестибюле. Он снова почувствовал ее пальцы на своей руке, ощутил, как по ним пробежала дрожь ужаса.
– Это, должно быть, полковник фон Шаанг, – прошептала она. – Он и барон Бленнерхоф должны были отправиться в Хавербрюк перед бурей, но они, должно быть, обманули меня. Я прекрасно знаю его шаги. Я запретила ему появляться в этом доме. Он приехал сюда не с доброй целью. Быстрее! Он не должен найти вас здесь!
На мгновение он заколебался, все еще мучимый сомнениями. Вдруг она его предаст. Неужели это уловка?
– Послушайте, – прошептал он. – Я Линдли Феншоу, сын человека, которого они заточили в замке. Если они узнают, кто я, то, несомненно, перевернут все небо и землю, чтобы убить меня. А если это ваша уловка – почему я должен вам доверять? Возможно, вы заодно с ними.
– Ради Бога, уходите! – ответила она с отчаянием. – Неужели вы еще не догадались? Я такая же американка, как и вы. Мой отец был австрийцем по происхождению, племянником барона Бленнерхофа. Он оставил свой дом в Америке и вернулся, чтобы сражаться за Австрию против русских. Он был убит. Моя мать была медсестрой – она погибла в тылу у американцев во время бомбежки. Разве этого недостаточно? Вы действительно не доверяете мне? Быстрее, он идет!
Почему-то он поверил ей, но все же колебался. Из коридора послышался шум непромокаемых сапог и стук тяжелых ботинок.
– Быстрее, – прошептала она, – теперь тебе некуда идти. За эту портьеру.
Она как раз успела затолкать его за портьеру, когда в комнату вошла грузная фигура фон Шаанга. Он отбросил шляпу. Его лицо раскраснелось от волнения. Женщина усилием воли взяла себя в руки.
– Вы приехали в неурочный час, милорд, – сказала она по-английски.
Он проигнорировал это замечание, словно не услышал.
– Ах, вы ждете меня! – воскликнул он, его лицо раскраснелось от явного удовольствия. – Как говорили великие мастера, в час победы воин и женщина…
– Вы немедленно покинете виллу.
Ее холодный, ясный тон резанул его с остротой стали.
Он презрительно пожал плечами.
– Вы негостеприимны, фройляйн. Я пришел, чтобы принять ваши поздравления за хорошо выполненную работу. Вы первая женщина в мире, которая узнает о том, что произошло этой ночью.
Линдли Феншоу даже за портьерой ощущал ее дрожь.
– Перед рассветом пробьет наш час, – продолжал немец. – В течение двадцати четырех часов мы восстанем из праха. Мы поставим весь остальной мир на колени. Но теперь все будет еще страшнее, чем прежде. Они научили нас не проявлять снисхождения.
Когда он поднял руку, она увидела, что под пальто у него мундир со всеми наградами.
– Его императорское высочество, – продолжал он с гордостью, – встречает барона на рассвете. Ах, дураки, дураки! Они выпустили его из ссылки, потому что считали его безобидным! Безобидный! – раздался в зале его смех.
– Значит, это восстание монархистов? – воскликнула она.
Он снова рассмеялся.
– Восстание, если хотите, фройляйн Райнхардт.
Затем он подошел на шаг ближе, чтобы она могла видеть блеск его глаз:
– Но какое восстание! Дворянство трех наций! В понедельник на закате солнца республиканские свиньи разбегутся по улицам трех городов. Еще три дня – и мы будем в Париже! Еще через два – в Англии! Еще неделя – и Америка будет у наших ног!
Ее губы скривились. Она пыталась выиграть время.
– Боюсь, милорд переборщил с вином. И как же завоевать эту победу?
Он наклонился к ней так, что даже Линдли, стоявший за занавеской, услышал шум его дыхания.
– Вы насмехались, когда я рассказывал вам об этом, – сказал он, – но теперь вы убедитесь сами. Это луч Лейпиша – свет мести – пурпурная смерть!
– Ты лжешь.
И снова её интонации задели его. Он сардонически рассмеялся.
– Тогда Томорлоу докажет вам это. Мы совершенствовали его несколько недель. Мы опробовали его на озере и над полями, пока другие спали. Он убивает все, к чему прикасается. Ни человек, ни зверь, ни растение не могут устоять перед ним. Мы развязали адское пламя. И американцы – эти глупые американцы – могут благодарить своего соотечественника, великого Феншоу, за то, что он дал в руки их врагам то, что их уничтожит. Не прошло и получаса, как барон и доктор Лейпиш отправились на юг, везя аппарат в специально сконструированном автомобиле.
За занавесом произошло какое-то движение, и она слегка вскрикнула, но полковник не обратил на это внимания. Она была так прекрасна в розовом свете люстр. Она была его. Ему обещали ее. Зачем же медлить?
Когда он потянулся к ней, занавеска отдернулась, и перед ним предстал Линдли Феншоу.
Фон Шаанк с возгласом изумления потянулся за пистолетом, но, когда он поднял оружие, Линдли выбил его из его руки. Сверкнула голубая сталь, раздался звон разбитого стекла, и они услышали, как оно упало на землю за окном.