Дыхание будущего. Апокалипсис
Шрифт:
– Я могу коснуться тебя? – спросил Робинс, зная, что после такого длинного пути должен пройти дезинфекционную очистку.
– Конечно, – Руана протянула к нему руки для объятий, – иди ко мне, я уверена, что ты здоров.
Она поцеловала его, и Тим почувствовал, как сердце быстро забилось. Ему хотелось жить, впервые за эти месяцы, проведённые в скитаниях по старому свету. Обняв любимую, он прижался небритой щекой к её щеке. Он ощущал, что ещё жив только потому, что она позволяла ему это, ведь встретить чёрную женщину, которая искренно привяжется к белому, было большой удачей.
– Руана, если бы ты знала, что ты для меня значишь, – начал Робинс, опускаясь около её ног. Она, нахмурившись, отвела глаза в сторону, закусила губы и на какое-то мгновение стала какой-то чужой и не преступной.
– Я просила тебя, Тим, ты не мой раб, встань, – она снова посмотрела в его глаза, которые смотрели на неё с собачьей преданностью, – я люблю тебя и мы с тобой совершенно равные люди. Мы говорили уже об этом, что раболепство не для наших отношений! Прости, что тебе придётся пройти через всё, о чём я рассказывала, но ты же знаешь, что если я тебя куплю как своего раба, ты будешь волен делать всё, как свободный человек. Главное, мы будем вместе, у нас будут дети и неважно, какого цвета у них будет кожа, это будут наши дети, а не солдаты.
Она заплакала и опустилась рядом с Тимом на землю.
– Я просто спасаю тебя, как могу, молись своему Белому Богу, а я буду молиться Великой Чёрной Матери Всего.
– Прости, – Робинс обнял её за плечи, чувствуя стыд и боль в груди, – раньше я не был таким, мне пришлось через столько пройти, ты единственная, кто протянул мне руку помощи. Я привязался к тебе и боюсь до конца поверить, что стал равным тебе.
– Тим, я никогда не думала о том, что кто-то мне должен. Иначе я не помогала бы всем тем людям.
Он сжал ей руку и, поднеся к губам, почувствовал облегчение. Руана улыбнулась и, встав на ноги, помогла ему подняться. Они сели в машину и направились в сторону Химена де ла Фронтера, откуда уже можно было в кратчайший срок добраться до Тарифы.
– А где твоя машина? – спросил Робинс.
– Я её оставила в миссии, пригодится ещё, – Руана взглянула на часы, – нам нужно туда добраться до полуночи. Потом смена меняется, и кто там будет, я не знаю, не хотелось бы застрять здесь на несколько дней.
Тим прибавил скорости, «Додж», скрипнул подвеской и рванул вперёд.
– Машина барахлит? – спросила Руана.
– Ничего, до Тарифы доедем.
– Так хочется домой, – протянула она.
– Устала?
– Немного, здесь очень грязный воздух, но я не жалуюсь.
– Понимаю, – он закурил, – ты, не против?
– Нет, только открой окно.
Выбравшись на более хороший участок дороги, к закату солнца, они уже были в Химена де ла Фронтера. Пустынный пейзаж вызывал слёзы даже у камней, что были разбросаны, словно великаном, который играл в какую-то свою древнюю игру. Всюду мусор, путешествующие пластиковые пакеты, гонимые, словно «перекати-поле», ветром.
Робинса продолжали ужасать трупы людей. Они были повсюду на пустоши вдоль дороги, останки птиц и животных, которым осталось лишь забвение и время стать пищей для других хищников
.
Руана думала, что скажет Тиму, когда он узнает, кто она. Она перебирала в руках чётки из чёрного агата и молилась Чёрной Матери Всего за их с Тимом счастье. Вдали за холмами пылало уходящее солнце ярким сонным заревом. Они ехали вслед за гаснущими лучами, под дуновение мусорного ветра. Он пах смертью и разложением. Робинс выбросил сигарету, и Руана закрыла окно. Яркое зарево полыхало вдали красными цветами. Огонь разгорался сильнее. Робинс сбросил скорость.
– Какой ужас, ты знаешь, Тим, это сжигают мёртвых. Всех, кто прибыл в Тарифу и покончил с собой. Тех, кого унесла болезнь или голод, посмотри, как их много.
– Наверное, когда-нибудь всё это закончится, – вздохнул Робинс, – ведь раньше Испания была процветающим зелёным краем, а я даже не помню землю в зелени…. Как это было давно. Перед моими глазами безжизненная пустыня и свалки, которые везде…. Свалки – это мусор с Новой Африки, ты же знаешь об этом, Руана.
– Конечно, – она пожала плечами, – к сожалению, благодаря свалкам люди могут покупать у нас воду. Это нормально.
Робинс сжал пальцами потёртый руль «Доджа».
Робинс смотрел, как она удаляется, и чувствовал, как кошки скребут на душе. Обида и стыд смешались в чёрную массу боли, она мешала дышать, заполняла глаза слезами.
Силуэт Руаны виднелся на фоне пылающего зарева погребального костра, девушка шла в его сторону без тени страха. Тим был зол не на неё, а на тех, кто поставил мир с ног на голову, тех, кто сейчас использует, что осталось от Европы и Америки в своих интересах. «Как они могут вывозить от себя свой мусор за наше право пить их воду», – возмущался Робинс, забывая, что его предки поступали так же, как сейчас это делали дети рабов. Им удалось своими руками создать жизнь на умирающем континенте. Он всё это знал и понимал, что не прав в отношении Руаны, тем не менее, дал своей боли вырваться наружу. Робинс вышел из машины и, пнув ногой колесо, выругался.
Руана шла в полной темноте. Она не стала включать фонарик и брела на свет разгорающегося костра, словно бабочка на огонь. Слёзы текли по щекам, она понимала, что они с Тимом настолько разные, и не смогут долго быть вместе. Любовь. Что они знали о любви в этом расколовшемся мире? Тим всегда будет упрекать чёрных в том, что белые живут, как проклятые псы, и в том, что чёрные не хотят впустить к себе всех, не хотят помочь его друзьям.
– Но ведь это невозможно, – сказала она вслух, опустившись на камни, – всё, к чему прикасаются белые, разрушается. Я тоже… моё сердце разрывается на части, – она заплакала, обхватив колени руками и уткнулась в них лицом.
– Малышка! – окликнул её грубый женский голос. Руана подняла глаза и увидела молодую, очень худую девушку лет двадцати, в одной руке она держала короткоствольный дробовик, в другой фонарь, которым посветила ей в лицо, – ребята, идите сюда, я нашла здесь эту чёрную сучку!
Руана, вытерла заплаканное лицо, медленно поднялась на ноги, в руке привычно появился пистолет, мгновенно выхваченный из кобуры на поясе.
– Ты же не убьёшь меня, – рассмеялась незнакомка.