Дыхание Осени
Шрифт:
Старик был неумелым наездником и, хотя его лошадь скакала не спеша, он не сумел остановить ее вовремя. Конь вынес архивариуса вперед, теперь он оказался перед строем мертвых и живых воинов Могнака Забытого, и сотни глаз глядели на него - глядели и жители города-в-тени, замершие на стенах, и люди брата маршала, и пришельцы, которые растекались перед строем чрных солдат, как река, встретившая преграду... Где-то позади, за холмами, раздавалось многоголосое блеяние, стада брели следом за толпой кочевников...
Когда дряхлый архивариус выехал перед строем
Пожилой бородатый мужчина, стоящий на коленях впереди соплемеников, заговорил. Его речь была незнакома архивариусу, и старик не понимал ни слова. Он не понимал, что вождь кочевого народа просит принять под защиту несчастный народ овечьих пастрырей, просит великого владыку, Повелителя Тени, просит Восседающего на Черном Чудовище, просит того, от кого исходит дуновение колдовства, напоминающее степнякам о великом боге, Черном Отце, который обучил их народ магии, но сейчас пропал, сгинул невесть куда... оставил несчастных детей своих среди опасных и воинственных соседей-язычников, не чтящих Черного Отца...
Архивариус не понимал, что бородатый варвар просит защитить народ от страшных врагов, движущихся следом по пустные Предел, не понимал, что не пройдет и года, как новая волна варваров должна нахлынуть из степи к черным стенам города-в-тени... он видел лишь робких и покорных дикарей - тысячи новых слуг для Могнака. Новое оружие для разрушения Мира? Нет, всего лишь слуги, которые станут поддерживать и стеречь Могнак. В душе старого архивариуса давно уже отшумели бури, он больше не грезил о крушении мироздания, он хотел безопасности и покоя. И еще - он очень хотел, чтобы Кевгар позавидовал ему.
ГЛАВА 31 Альда
К постоялому двору добрались, когда день был в разгаре. Тени укоротились, солнце стало припекать, и путники скинули верхнюю одежду.
– Надо бы заехать, сообщить хозяевам, что Никлис возвратился, - заметила Ннаонна.
– Не знаю, не знаю...
– Ингви ухмыльнулся.
– А что, если Никлис хотел бы нагрянуть внезапно?
– Зачем же это господину Никлису?
– подал голос фермерский сын.
Парень отстал - должно быть, из деликатности, чтобы не мешать господской беседе, но, услышав, что речь идет о знакомых, подстегнул усталую лошадь.
– А, здесь же наш юный друг! Хочешь своих проведать?
– Не очень-то мне хочется бате объяснять, почему хозяйство кинул, - рассудительно заметил парень, - да лошадям хоть как, а отдых требуется. Придется остановиться, так чего же не здесь?
– Здраво рассуждаешь, - одобрил король.
– Мы, значит, у бати вина закажем, пива, того и сего, а семье - доход, верно? Слушай, мне как раз скоро будет необходим новый казначей. Может, пойдешь ко мне на службу?
Юноша не понял, что Ингви пошутил, и впрямь задумался по придворной карьере. Наконец, когда уже въезжали в ворота, осторожно спросил:
– А жалованье
– Не так чтобы очень. Казначей и так ворует, зачем же платить?
– король старательно прятал улыбку, и парень все еще не почуял подвоха.
– Так что ты подумай. Если что, приезжай осенью в Альду, оговорим детали. К осени, думаю, нынешнего казначея как раз и повесим... Эй, хозяева! Есть кто живой?!
Владелец заведения по случаю жары прятался в доме, с ним и домочадцы. Но едва заслышав стук копыт и крик во дворе, вся толпа вылетела встречать гостей. Парень, приехавший с ними, не дожидаясь отцовских вопросов, принялся объяснять, что едет в город за наградой.
Гости вошли в зал, там было прохладно, помещение не успело нагреться за полдня.
– Пообедаем, в самом деле, - решил Ингви.
– А потом в путь! Я угощаю!
– А, - обрадовался Филлиноэртли.
– Ты при деньгах! Нашел золото Меннегерна!
Ингви кивнул.
– Кстати, должен сказать, что в предании размеры богатства Черного Ворона были слишком преувеличены. Так всегда бывает, когда имеешь дело с эльфами. В легендах о вашем брате невесть чего понарасскажут, а на деле...
– Нечего слушать человеческие легенды, - отрезал князь.
– Слушал бы наши, там все куда красивей! Даже если и неправда, зато врем мы куда как более складно!
Пока компания обедала, хозяин крутился поблизости - никак не мог решиться задать вопрос. Потом, когда Ингви расплатился, наконец обратился:
– Ваше величество... если позволите спросить...
– Он позволяет, но велит спрашивать быстрей, - отрезала Ннаонна.
– Не мямли! Чего тебе?
– Ну, ежели быстро, то насчет господина Никлиса я... вы же вместе с ним в путь отправлялись? А я гляжу, нет его. А сынишка говорит, возвернулся он, дескать, прошу прощения, в пути услыхал. Так вот интересуюсь я, в добром ли он здравии? Далеко ли? Скоро ли ждать нам господина Никлиса сюда?
– Надеешься, что компаньон сгинет, и ты его долю прикарманишь?
– подмигнула вампиресса.
Филька хихикнул.
– И в мыслях такого иметь не можно! Вот вашей милости круг святой!
– бородач истово покрутил горстью перед животом - должно быть, имел в виду, что делает жест напротив сердца.
– Я ж беспокоюсь!
– Живой он, скоро будет здесь, - успокоил крестьянина Ингви.
– Просто он сейчас очень занят, ворует мое вино. Как украдет достаточно, сразу - сюда!
– Как это?
– мужчина захлопал глазами.
– А так, - снова влезла неугомонная Ннаонна.
– Он же начальник стражи, понял? Сбагрит тебе воровскую добычу, потом тебя же арестует. Товар краденый у тебя, все доказательства, а он - чист, да еще и преступника изобличил! И заведение ему целиком перейдет! Ингви, идем, а? Домой хочется.
Сын хозяина, тот, что сопровождал путников в дороге, уже выводил накормленных лошадей во двор. Когда садились в седла, он осторожно спросил Ингви:
– А что ж у вас, казначеев по осени вешают, или как?