Дыхание сказочного леса
Шрифт:
Тихон быстро закивал, обрадовался даже будто, выскочил из избы и встал столбом, поскрёб по затылку: что делать-то теперь?
Как добраться до гор? Что сказать? Как матушке признаться, что уйдёт из дому? Вот это-то, казалось, для него самым сложным и было.
***
– Что ты сказал, Тишка? – громко повторила Марфа. – Ещё раз скажи, а то не расслышала. – Она прогрохотала вёдрами.
Тихон стоял на пороге, облизнул высохшие губы. Молчал.
– Я слушаю, – требовала матушка. – Уйти решил? Оставишь меня тут с малыми? Чтоб я одна всех тянула? Как батька твой сгинул в болотах, так и ты?
– Матушка, ничего такого я не хотел, – воспротивился Тихон.
Из-за угла показались белобрысые головы его братьев да сестёр. Смотрели на него огромными глазами, вот-вот разревутся. От их взглядов сердце Тихона ещё сильнее сжалось.
– А чего ты хотел? Думаешь, мамка у тебя сильная, сама справится? Я тебя на ноги подняла, растила-поила, а ты мне вот так отплатить решил?!
– Матушка, ну послушай ты меня. – Он подошёл ближе и хотел дотронуться до её плеч, но Марфа дёрнулась. – Я не навсегда же. Вернусь.
– Когда? – Подбородок Марфы задрожал. – Когда от меня уже косточки только останутся? Над могилкой материной постоять? Да? Так ты хочешь?
Она отвернулась, сложила руки на груди.
– Никакой благодарности от сына. А малым как в глаза смотреть будешь? Ты им-то сказал?
Тут они к нему подбежали, будто плотину прорвало. Кинулись на него, повисли, зарыдали.
– Вот! Полюбуйся, что ты наделал, – кивнула на них Марфа. – Мать не жалко, так хоть их бы пожалел.
Тихон молчал, только гладил ребят по головам. Они шмыгали носами, одной рукой слёзы размазывали по щекам, а другой крепко держались за штанины.
– Я же быстро назад обернусь, что вы расквасились. – Тихон присел и сгрёб их всех в охапку, крепко обнял и зажмурился.
Были порывы у Тихона отказаться от своей затеи, остаться в доме, только, чтоб матушка не расстраивалась, не кричала на него. Червь вины глодал изнутри. Может, зря он задумал это?.. Но вспомнились ему Настасьины глаза, когда услышала она о его нелюбви. Сколько в них горечи плескалось, сколько боли! А всё почему? Потому что матушку слушался, не мог ей перечить. Дурак.
Кое-как Тихон ребятню от себя отлепил, поднялся. Взял мешок со скамьи, положил краюху хлеба да туесок с водой. Избе поклонился, мысленно попросил домового следить за хозяйством, не оставлять без присмотра. Хотел и к матушке подойти, обнять на прощание, но по её сердитому взгляду всё итак было ясно.
Вздохнул Тихон, натянул шапку, да и вышел прочь.
***
Три дня и три ночи в дороге был Тихон. Сколько деревень и сёл он прошёл – не счесть! Сколько полей да лесов увидал, не уставал дивиться, что мир-то на самом деле такой большой. Его скудные припасы давно закончились, а попадавшиеся в пути зайцы да прочие звери такими испуганными глазами на него глядели, что губить было жалко. Всё же живые души. Так что ел коренья да травки, воду из ручьев пил. Спал мало, урывками, чтоб время на это не тратить да быстрее дойти.
Наконец, на исходе третьего дня добрался он до горы. У подножия её, обессилев, упал на мягкий клевер, закрыл глаза. Теперь надо подняться на самый верх, только чуть дух перевести бы.
Повернулся Тихон набок, попытался на локтях приподняться и увидал рядом с собой ворона, да такого огромного, будто и не птица вовсе. Он глядел пристально, и казалось, в чёрных блестящих глазах отражалась вся вечность.
– Куда путь дер-р-ржишь? – спросил вдруг ворон человеческим голосом.
Тихон тут же поднялся, потряс головой, часто заморгал. Верно, почудилось! Ведь не могло такого быть на самом деле.
Посмотрел он по сторонам, но никого больше не увидел.
– Это я с тобой р-р-разговар-р-риваю, – снова повторил ворон. – Кто ты такой? Откуда пр-р-ришёл?
– Тихон я, – ответил парень. – Пастух из Озерков.
– Зачем пр-р-ришёл?
– Нужно мне колдуна Креслава увидеть. – Тихон отряхнул штаны, пригладил волосы.
– И зачем он тебе понадобился? – Ворон обошёл по кругу, внимательно оглядывая гостя.
– Только с ним могу я обсуждать это, извини уж меня, мудрая птица, – развёл руками Тихон.
Ворон протяжно каркнул и поднялся в воздух.
– Что ж, иди тогда за мной. Колдун тебя ждёт.
Вздохнул Тихон, посмотрел на гору: такая она высокая была, что вершиной в облака упиралась! Но надо идти, ведь стоя на месте, к своей цели не ближе не станешь.
Долго забирался Тихон. Иногда ноги соскальзывали, и камни ухали вниз, гулко отзываясь эхом в скалах, однако он упорно лез к вершине. И когда казалось, что сил уже и нет совсем, забрался он на уступ, лёг и выдохнул. Голову повернул набок и увидел прижавшуюся к скале небольшую избушку, с земли вовсе и не приметную, а около неё на коренастом деревце – того самого ворона.
– Много в тебе силы таится, – сказал он. – Может, и сговор-р-римся с тобой.
– О чём ты, птица? – не понял его Тихон.
И тут ворон расправил крылья, протяжно каркнул да как взмыл к небу. Закружились воронкой перья, пыль вверх поднялась! А когда этот туман рассеялся, увидел Тихон перед собой человека – высокого, жилистого, в белом одеянии, подпоясанного красным кушаком. В руках у него был витиеватый посох, а за ухом – чёрное воронье перо.
– Здрав будь, – промолвил старец и погладил длинную седую бороду. – Вижу я твои помыслы, но хочу, чтоб и сам ты о них рассказал.
– Ты… Ты – Креслав? – Тихон поднялся сначала на колени, а потом и во весь рост. – Неужели?
– Креславом меня звать, это ты верно подметил.
Колдун подошёл к нему ближе, снял с пояса одну из баночек, откупорил: над ней взвился неясный светлый дымок. Сквозь него он смотрел на гостя.
– Помощь мне твоя нужна! Ох, как сильно! – Тихон шагнул к нему, да остановился, будто встретившись с невидимой стеной.
– Натворил я дел по глупости. – Он опустил голову, вздохнул. – Погубил девичью душу, разбил сердце. Мается теперь Настасья в ином мире, света белого не видит, тепла солнца не чует!.. Я бы всё сделал, чтоб помочь ей… – Голос его дрогнул.