Дыхание Смерти
Шрифт:
Кулл не успел ответить, призрак раздвинул первые проблески рассвета, шагнул внутрь, и они сомкнулись за ним.
…Верблюд оказался зверем вполне покладистым и неупрямым. Кулл покачивался на его спине, обхватив горб ногами, пока корабль пустыни медленно и величественно плыл по направлению к печально знаменитому «разбойничьему» оазису.
Варвар спешил покинуть Гайбару по многим причинам, и не последней из них была бойня в доме ювелира. Кулл слыхом не слыхивал о том, что там произошло, но чей-то длинный язык приплел сероглазого варвара и туда, и еще к паре-тройке странных происшествий в прекрасном и спокойном, до появления Кулла, городе, и он решил, что пора искать новые приключения, но только где-нибудь в другом месте, а для Гайбары и этого достаточно.
Как в его дорожной сумке оказались два драгоценных камня величиной с кулак, Кулл тоже не имел ни малейшего понятия. Тем более что нашел он эти камни вместе со своим неразлучным топором в изголовье кровати в маленькой комнатенке таверны со смешным названием «Одногорбый верблюд», с точно таким же животным на вывеске, какое сейчас преодолевало бархан за барханом с Куллом на себе. Только нарисованный верблюд был синего цвета. Кулл заночевал там, перед тем как окончательно двинуться из Гайбары восвояси. Правда, атланту казалось, что он смутно помнит, будто владелец сокровищ вроде бы мертв и наследников у него нет.
Впрочем, этот вопрос был не из тех, которые занимали Кулла слишком долго.
То, что он издали принял за брошенную тыквенную флягу или бурдюк из-под воды, вблизи, оказалось человеческой головой. Голова была седовата, плешива и бешено вращала глазами. Увидев человека на верблюде, голова принялась орать, но, поскольку она занималась этим уже несколько часов, вместо крика из пересохшего горла вырвалось только надсаженное сипение. Впрочем, старалась голова напрасно. Кулл и так бы подъехал посмотреть, что там за чудо торчит в песке, потому что был любопытен и в данное время ничем не занят.
Верблюд послушно лег у самой головы. Варвар, не слезая, рассматривал лицо, которое ему крайне не понравилось. И к тому же что-то смутно напомнило.
— Кто это тебя так сильно не любит? — задумчиво проговорил, скорее размышляя вслух, чем спрашивая постороннюю голову. Однако голова сочла своим долгом ответить:
— Помоги…
Кулл задумался.
— Стоит ли? — в сомнении проговорил он. — Рожа мне твоя не нравится. И сдается мне, в землю тебя воткнули за дело. Кстати, ты так и не сказал, кто это был.
— Пи-и-ть… — просипела голова.
Даже во времена ранней юности, когда человеку свойственна мягкость и нерешительность, Кулл из Атлантиды не давал обета помогать всем страдальцам. Впрочем, вода еще была, а до оазиса — меньше дня пути.
Утолив жажду, голова сделалась вдруг разговорчивой.
— Кто он, кто он… Тот, кто и тебя вкопает в песок, по самые уши, только попадись. Он нашего брата не жалует. Абад-шаан. Слышал когда-нибудь это имя?
— Ага, начальник гайбарийской стражи, — кивнул Кулл без удивления. — Приходилось. Головастый тип, даром что гайбариец. А за что он на тебя так обиделся?
Голова фыркнула:
— Кто ж из стражей Гайбары любит Хайрама-Лисицу? Ты небось тоже не любишь?
Кулл насторожился.
— Да я ведь не со зла, — продолжала голова. — Ты сам пойми. Собака, собака, и вдруг — здоровенный парень, полшайки у меня порубил… Знал бы, что так все обернется… А вторая половина вон там, неподалеку, отдыхает. Абад-шаан налетел с отрядом туранийской конницы — и нет ребят… Должно быть, наткнулся он на нас случайно. Меня, видишь, почтил особо… А ты, значит, теперь в человеческом обличье по земле ходишь? Дело твое, но выкопал бы ты меня, а? Тебе же нетрудно…
Слушая бессвязные бредни головы, Кулл окончательно решил, что от перегрева парень спятил. Однако лицо его действительно что-то напомнило варвару, и чем больше он в него вглядывался, тем меньше оно ему нравилось.
— У меня есть золото, — без особой надежды соврал Хайрам.
— Ну да… золото. После налета туранийской конницы.
Ладно, решил варвар для себя. Откуда-то выплыла в его голове загадка. Кто ее загадал и почему она не давала ему покоя?
— Ответишь на вопрос — откопаю. Нет — твоя беда.
— Задавай, — оживилась голова.
— Кто богаче, чем король?
— Два короля, — выпалила голова, вращая глазами.
Кулл мгновение подумал. Кивнул. И слез с верблюда…
Страшное чудовище вылезало из-под земли каждую ночь и заботливо обходило Призрачную Башню. Йог-Сагот больше не назначал сторожами своих богатств смертных, предоставив эту почетную обязанность одному из своих лучших слуг. В эту ночь демон-охранник вылез из-под земли злым, как никогда. Вековые камни да редкие кусточки слышали из уст его одно странное имя. Не то Кулл, не то Керам, не то еще как-то. Он так бурчал, что и не разобрать. Но проклятия сыпались отменные. Злоба и ненависть распирали демона.
Одинокая звезда, бледно светившая над Призрачной Башней, вдруг ожила. Она разрасталась, выпуская из себя человека в лунном сиянии.
— Эй ты, как там тебя! — позвал человек, спускаясь на белом мерцающем облачке. — Ты куда собрался?
Страшилище подняло лохматую голову, устанив на гостя жгучий взгляд.
— Тебе-то что за дело, Дзигоро? — вопросом на вопрос отвечал демон. — Раз приняли тебя, так сидел бы тихо.
— Кулла решил отыскать? — пропуская в свою очередь его слова мимо ушей, задал вопрос Дзигоро.
При упоминании имени ненавистного ему человека у чудовища встала шерсть дыбом.
— Я убью его! — рявкнула подземная тварь.
— Стоит ли вмешиваться в земные заботы? — опять спросил Дзигоро.
— Я сам знаю свои дела! — огрызнулся зверь, н глаза его налились кровью.
— У них свой мир, у нас с тобой — другой. Оставим им их дела, а сами займемся своими.
— Ты предлагаешь себя вместо человека? Ха-ха-ха, — раздались громовые раскаты хохота демона.
— Рано смеешься. Еще неизвестно, кому выпадет удача, — как всегда спокойно произнес Дзигоро.