Дыхание в басовом ключе
Шрифт:
Спас меня от позорного утопания в море незнакомой терминологии Хан. Да, кстати, забыла сказать, что подписывать со мной контракт со стороны группы пришёл именно он, а не ударник. Жалко. Я-то надеялась улучить момент и заглянуть, наконец, в столь охраняемый паспорт. Ничего не могу с собой поделать – вопрос о том, как этого чудика зовут, мучает меня с того самого момента, как было объявлено, что сие есть секрет. Вообще, не слишком ли много секретов на квадратный сантиметр его татуированного тела? Конспиратор хренов...
Хан заявил, что контракт стандартный, и показал в доказательство свой. А
Вроде всё было честно. Не совсем так, как мне бы этого хотелось, но и их тоже можно понять. На первый взгляд, наколоть никто никого не пытался, и я подписала. Сказать, что рука моя дрожала в тот момент? Совсем нет. Это был мой шанс и я собиралась использовать его на всю катушку. Придётся попотеть, да. Но где ж вы видели бесплатный сыр?
Закончив с бумажной волокитой, я всё же набралась мужества расспросить Хана. Если честно, я его немного побаивалась. Он, хотя бы даже и внешне, производил довольно суровое впечатление, казался самым старшим и опытным из членов группы. К тому же, мне показалось, что он занимает какое-то привилегированное положение. Его безоговорочно слушались, а он отдавал приказы, похоже, даже не замечая этого.
Парень, однако, оказался совсем не страшным. Я бы даже сказала, что общаться с ним было на удивление легко и просто. Он искренне обрадовался моему интересу к истории группы и с удовольствием отвечал на вопросы.
Так я узнала, что Рельеф был создан лет десять назад, самим Ханом и Шесом. Оказалось, что они – друзья детства. Что называется, не разлей вода. Жили по соседству, ходили в одну школу. Кстати, несмотря на то, что басист казался много старше, они одногодки и им по тридцать два года. Потом служили вместе в армии, даже в одной части, а после дембеля и создали Рельеф.
Довольно долго у группы не было имени. Да и группой-то это можно было назвать только с огромной натяжкой. Скорее, дуэт. Андрей – так зовут Хана в миру, – писал стихи, Шес музыку, оба играли на гитарах, разрываясь между консерваторией, куда поступили, опять-таки вместе, и попытками “засветиться”.
– Так ты тоже окончил консерваторию? – удивилась я этому факту.
– Я? Нет. Меня вышибли ещё со второго курса за неуспеваемость, – ухмыльнулся басист. – А вот Шес молодца, да. Закончил, несмотря ни на что. И даже преподаёт там сейчас пару предметов. Он упёртый, как БТР. Уж если чего себе решил, черта с два собьёшь с курса. Так вот... – продолжил он экскурс в их историю.
Леголаса к ним привёл Алек. Тогда они, оказывается, были друзьями. Потом крупно рассорились по какому-то невнятному поводу и только в последнее время начали вновь хотя бы здороваться при встрече.
Дима, познакомившийся с ребятами в качестве друга Алека на одной из вечеринок, однажды просто взял и остался. Вроде и не звал его никто, и ничего не предлагал. Он по собственной инициативе заявлялся на репетиции, давал советы, критиковал, хвалил, а в один прекрасный день забрал у Шеса гитару и уже не отдал. Именно ему принадлежит идея с названием. Они с басистом валялись тогда на полу гаража родителей Шеса, голова к голове, в своей любимой позе, лениво курили и обсуждали очередное фиаско.
– Блин, Хан! – чертыхнулся Шес из своего угла. – Мы так никогда не пробьёмся. Это же горы. Сплошные стены гор! Как мы их сдвинем?
– А нафига их сдвигать? – отозвался вместо басиста Димка. – Горы? Ну и чёрт с ними! Мы создадим свой рельеф местности, и пускай уже другие ломают голову, как сдвинуть нас.
Вот тогда они и решили, что чтобы что-то взять, сначала надо дать, и хорошо дать. В смысле, вложиться. Скинувшись, у кого сколько было, практически выпотрошив до копейки все свои сбережения, они купили хорошие профессиональные инструменты, наняли менеджера, ударника и учителя постановки голоса для Шеса.
Поначалу дела вроде пошли в гору и их перестали освистывать. Более того, благодаря правильному пиару со стороны их менеджера на начинающую группу обратила внимание довольно известная студия звукозаписи – БИТ-студио. Контракт с ней был подписан в кратчайшие сроки, и только спустя пару месяцев окрылённые первой удачей парни сообразили, какую глупость сделали.
Дэн был крупно неправ при первом знакомстве с ними, думая, что ребята никогда не находились в его положении. Находились, причем, гораздо дольше его. Больше четырёх лет они делали, что им скажут. Жили, как потребует студия. Разыгрывали на публику прописанный до мелочей постылый имидж. И тихо сходили с ума, видя как за пределами клетки, в которой оказались, рушится их нежно лелеемая мечта.
Тогда в моде был панк-рок, и именно этой продукции требовали от Рельефа хозяева. А БИТ-студио после подписания контракта стала именно хозяином. Ничего сколько-нибудь запоминающегося или выделяющегося из общей массы на этом поприще Рельеф предложить не мог, но и разрывать контракт студия звукозаписи почему-то не торопилась. И ребятам оставалось только прозябать, медленно и уверенно хороня свои шансы.
Лишь завсегдатаи пары полуподпольных клубов Москвы знали и другую сторону их творчества. Но ни о каких записях, а тем более ротациях тех их песен не могло быть и речи. Более того, узнай кто из БИТ-студио, как ребята выпускают пар, вполне возможно их бы заставили выплатить неустойку.
Именно тогда Шес и сорвался.
– Это не то, о чём он любит говорить, сама понимаешь, – заглядывая мне глаза, серьёзно предупредил Хан. – С другой стороны, это довольно известный факт его биографии. Хоть что-то правдивое из всей той хрени, что про него пишут.
Шес подсел на наркотики. Не травка, которую сейчас многие покуривают. И не таблетки, опасные передозировкой и замыканием в мозгах, но не вызывающие такого уж привыкания. Героин, ни много ни мало.
Сначала никто не обратил внимания на странности его поведения, а потом стало поздно. Он всё глубже и глубже скатывался в яму героиновой зависимости, и никакие попытки друзей и семьи привести его в чувства не возымели успеха. Когда точно он начал колоться, Хан не знал, так что мог только предполагать, что на игле Шес сидел от года до двух. Слишком долго при плотном общении с этим наркотиком. Слишком.