Дыхание ветра
Шрифт:
– Я не собираюсь никого судить, – с горечью произнёс я, впервые в жизни стряхивая её руки со своих плеч. – Ты заставляешь меня переехать к совершенно чужому человеку! А если он тиран или ненормальный?
– Никакой он не тиран. Александр, ты его не знаешь.
– Я тебя не понимаю! – я пытался сопротивляться. – Что за странное решение? Мы, ведь, столько раз вместе переезжали! Почему именно в этот раз я не могу поехать с тобой?
– Пойми, я еду в ужасную глушь. Там нет школы, а тебе надо продолжать образование.
– Моё образование тебя никогда особенно не волновало!
– Это было раньше. Ты
В своём решении мама была непреклонна. Она всегда умела настоять на своём. И даже теперь ей это удалось.
За свою недолгую жизнь я много раз менял место жительства и школу. Мы с мамой очень часто переезжали, никогда не задерживаясь на одном месте подолгу. Она была хорошим специалистом-экологом в области очистки и охраны водоёмов от загрязнения, и в любом месте могла бы найти себе работу. Но за место она не держалась, ей быстро надоедало в одном городе, мы собирали вещи и перебирались в другой, находящийся в противоположном конце нашей страны. Причём, происходило это спонтанно и без видимых причин. Просто в один прекрасный момент, вернувшись с работы, она ставила меня перед фактом, что мы снова переезжаем.
Я давно привык к этому, и уже не огорчался по поводу потери старых друзей. Но с взрослением стало сложнее привыкать к другим местам, к новым школам, к чужим людям. При постоянной жизни на чемоданах, новых друзей было найти практически невозможно. Так что с каждым переездом я стал всё меньше заводить близких знакомств, зная, что всё равно придётся их потерять.
В начале июля я выехал в Краснодар, на поезде через половину страны. По приезду меня должен был встретить отец. Долго думал, как буду вести себя при первой встрече. Что скажу? Как совершенно чужой человек ко мне отнесётся? Будет ли рад встрече?
Отца узнал сразу, хоть до этого никогда его не видел. На интуитивном уровне. Он был высокого роста, крепкого телосложения, мускулистый. На его фоне я выглядел тощей глистой. Подтянутый мужчина, совсем не старый, лет сорока, светловолосый и сероглазый. Держался спокойно. От него так и веяло силой и уверенностью. При встрече его лицо не выразило особенно бурных чувств, но улыбка была искренней.
– Ну, здравствуй, сынок! – прозвучали слова, о которых я когда-то мечтал, но они не принесли должного эффекта. Всё же я повзрослел, и больше не нуждался в отце.
– И тебе привет, – хмуро буркнул, и когда отец потянулся меня обнять, намеренно отстранился. Он не стал настаивать, только молча смотрел каким-то пронзительным взглядом.
– Ты вырос… – прошептал он.
– Ага, – бросил, жуя жвачку.
У меня было немного вещей. Объёмная сумка и небольшой рюкзак, так что мы отправились налегке. В пути почти не разговаривали. Отец начал было что–то спрашивать о матери, но я раздражённо ответил:
– Вот у неё и спроси, вы ж общаетесь! – а потом вставил наушники плеера в уши и включил музыку, всем своим видом показывая, что не желаю разговаривать. Святослав на некоторое время оставил меня в покое, и, пока мы ехали на старом разваленном УАЗ-е, с каким-то дедом за рулём, бросал на меня странные взгляды,
Спонтанная реакция не заставила себя ждать. Меня накрыла волна раздражения. На отца, на всю ситуацию в целом. Этот практически чужой человек принялся меня жалеть? Ещё чего не хватало!
Чтобы как-то отстраниться, решил вздремнуть на заднем сиденье или хотя бы сделать вид, но на самом деле уснул. Проснулся, когда началась горная дорога и начало неимоверно трясти. В общей сложности в пути провели часов шесть, пока, наконец, не очутились в какой-то нереальной глуши. Под Краснодаром? Ага! У чёрта на куличках…
Небольшой хутор был затерян среди гор и глухих лесов. Его окружал вековой пихтовый лес, такой густой, что под сенью тёмно-зелёных ветвей даже в жаркий летний день было прохладно и практически темно. Через этот нереальный тёмный лес к хутору, который и состоял-то всего из трёх дворов, вела довольно давно вытоптанная тропа, по которой со временем мне предстояло добираться до школы.
Люди давно покинули эти места, которые процветали около полувека назад, когда здесь вовсю шли лесоразработки. Кто-то перебрался в районный центр, остальные жители в близлежащий посёлок.
Остались только несколько семей, которые ни за что не покинули бы свои дома, потому что прикипели к ним душой. Это были уже довольно пожилые люди, которые прожили здесь всю свою жизнь и привыкли к трудностям.
Почему здесь поселился отец, я не понимал, но сразу отметил, что с соседями у него были хорошие отношения. Встреченные нами люди приветливо здоровались и расспрашивали его. Я в основном помалкивал, а если уж вопросы задавались лично мне, отвечал односложно.
Я всё ещё был ужасно раздражён, хотелось быстрее избавиться от навязчивого внимания и оказаться вдали отсюда. Когда мы прошли, наконец, весь хутор и добрались до дома, я уже находился в прострации, ненавидел отца и весь мир заодно.
Спросил только, где моя комната, закрыл за собой дверь, завалился, не раздеваясь, в кровать и достал свой телефон. Обалдеть, в этой глуши не было даже интернета! И что мне здесь делать?
Хутор назывался Андреевским, находился он в унылом запустении. Дома, построенные ещё до войны, постепенно разрушались, некогда с любовью выращиваемые сады зарастали диким кустарником. Оставалось только три дома, в которых проживали люди. Один из них дом моего отца.
Жилище это был таким же старым, как и остальные дома, но добротным и ухоженным. Кое-что отец подремонтировал, покрасил, и дом, расположенный на отшибе хутора, выглядел неплохо. К его задней стене подбирались густые заросли непроходимого леса.
Внутри было три небольших комнаты. Две спальни. Одна – отца, вторая, соответственно, моя. Обе выходили в прихожую, в которой стояла сложенная из кирпича печь на дровах. Здесь отец устроил ещё и кухню. Самостоятельно сделал полки для посуды и всяких хозяйственных мелочей, сбил из струганных досок большой обеденный стол, две лавки, табурет. Вся мебель была далека от совершенства, но хороша своей простотой.
Летом печь не топилась. Для приготовления пищи использовалась электрическая плита, благо на хутор было проведено электричество. Телевизора не было. Новости отец узнавал из газет, которые забирал на почте в соседнем посёлке.