Дым, невидимый убийца

Иисус был плотником.

Он и сделал то самое зеркало. Из тысячелетнего дерева, на которое указал ему Бог-отец. А после Христос пошел проповедовать, подспудно размышляя о чем-нибудь крестообразном, каждый раз когда оказывался ночью в саду.

Поверхность того зеркала была отшлифована гениальными руками Мессии. И ещё – это зеркало нельзя было разбить, как бы кто ни пытался.

Иисус воскрес (воистину воскрес), а деревянное зеркало, сначала доставшееся одному римскому

Так прошло несколько сотен лет.

Внутренний двор измазала зелень. Такая сочная, будто грудь тропиканки. Такая вечная, как (кажется) сам хозяин дома. Да и не дом это был – почти дворец, колонны, фонтан, все прочее… Здесь просто воняло роскошью.

Господин Иксоев нежился на лужайке, его ноги прикрывал плед, вышивка которого отсылала к артистическому восприятию божественной сущности, аристократическим замашкам, тайным акциям всемирного банка и немного к золоту. Мягкое солнце сливалось своим светом со взором серых глаз хозяина поместья.

Иксоев сидел в инвалидной коляске.

Он уже дал распоряжение одному из своих помощников охранной структуры (наиболее смышленому, насколько возможно), чтобы тот исследовал их всех. Серийных убийц. Маньяков-психопатов. Потрошителей. Самых страшных грешников. Настоящих чудовищ.

Вот наконец-то этот «раб» из охраны (кстати, по кличке Яма) нагрянул в сад, решительным шагом загребая траву туда, где сидел его богатый хозяин.

– Ты мне его нашел? – мерзлявая улыбка засветилась на губах господина Иксоева, но тут же исчезла, словно брошенная в пропасть красавица в смирительной рубашке.

– Да, шеф. Так точно, нашел самого лучшего…

Яма передал господину инфопапку, напоминавшую сверхтонкий планшет. Иксоев начал просматривать поток сознания с экрана, на его старом холеном лице отразился слащавый максимум удовлетворения.

Через пару довольно долгих минут богач-начальник отпустил Яму, оставив дело с тем самым маньяком лежать на своих коленях, укутанных в плед.

Сад обширно зеленел, частный дворец блестел белизной в его недрах, откуда-то с юга налетал теплый и слабый ветер.

– Мне скучно, бес… – цитировал Иксоев сам себе классическую фразу, улыбаясь каждые несколько всплесков совершенно безразличного солнца.

По городу шли двое бездельников.

Первый был очень симпатичный. Второй был насмешливый.

Оба парня изучали психо-журналистику на факультете местного университета (чуть ли не самого лучшего).

Симпатичного друзья звали Милым. Ироничного и насмешливого часто называли Перцем. Мимо обоих спешила по-важному настоящая жизнь.

– Почему бы тебе не написать книгу, которая будет называться «Адское говно»? – Перец издевательски улыбнулся, продолжая новый эпизод вполне бессмысленного разговора.

– Да потому, что таких книг уже и так много… – ответил ему приятель. Милый мнил себя писателем. Ему про это многие говорили вообще-то. То есть, возможно, было именно так.

Самые нужные пары в институте уже закончились, другие можно в принципе и пропустить… Дальнейший день дружки-студенты решили посвятить поиску каких-нибудь девушек для знакомства. Ну или просто легкому пьянству.

– А все-таки, что сейчас «ваяешь», кстати? – другой вопросец Перца будто мотнулся в сторону дешевого спиртомагазина, пристроившегося прямо на углу, рядом с которым, в свою очередь, пристроился заштатный пьяница, роясь почему-то в почтовом ящике вместо мусорницы.

Милый («писатель») не слишком заметно поежился, затем сказал:

– Пишу там одну фигню… Тебе-то точно понравится.

– Буду рад прочесть первым. Конечно. – Новая улыбка смехотворца привлекла девчонку, прошедшую мимо них (с аудио-наушниками в виде жемчужных сережек). – А как там у тебя с этой телкой с четвертого курса? Получилось?

Милый заметно помрачнел. Потом произнес:

– Да оказалось она трахается даже с учителями… Не стану ее винить и типа того… Но и не нужна мне такая.

– Не раскисай на солнце, чувачок. Тебя другая девчоночка отыщет. – Перец состроил гримасу барабанщика рок-группы, который так и не научился есть японскую жрачку палочками.

– Надеюсь…

Они шли дальше. В парк.

Мианна Домашняя, закончив время жизни до обеденного перерыва, выпроводила свою красивую фигурку на улицу. К ближайшему кафе надо было идти сквозь черничный рынок птиц, малиновых цыганок (пристающих по пути), ряд сточных экранов рекламы, пару «живых» кофешкафов (зазывающих на чашку горяченького). И, конечно же, через парк.

Несмотря на то, что у Мианны был пепельный цвет волос, назвать ее совсем уж неотразимой красоткой все же было нельзя. Но внимание на девушку обращали многие.

Она, являясь молоденькой сотрудницей на фирме по дизайну жизни, также заочно училась на факультете цифрового искусства.

На перекрестке мимо Мианны промигнул вычурный авто, украшенный неоновой татуировкой. «Красиво», – подумалось девушке. Ее полусумасшедший шеф как раз жаждал от подчиненной «художницы» совершенно новых идей, которые можно (по его словам) нашлепать на все подряд…

На входе в парковую зону Мианна наткнулась взглядом сине-серых глаз на пару парней студенческого возраста и формата. Первый был с какой-то панк-прической красного цвета и постоянно скалился, посмеиваясь над другом. А второй (этот его друг) почему-то показался девушке-дизайнеру весьма привлекательным. Даже сексапильным, что ли.

Не слишком отгоняя развратные мыслишки плюс образы, Мианна Домашняя пропустила парней перед собой (конечно, чтобы полюбоваться тем симпатичным сзади).

Студенты-приятели теперь болтали про новый фильмец из разряда фантастического реализма. Оказывается, этот «шедевр» можно было купить в ближайшей забегаловке по цене куска мяса, к которому тот был прилеплен, кстати.