Дырка от бублика
Шрифт:
— Я тебе так завидую! — призналась Элла, на лицо которой набежали тучи. — Хорошо, когда все утрясается.
— Элла, чем я могу тебе помочь? — сочувственно спросила Лариса, привычным движением заправляя за ухо прядь волос.
— Пока ничем, — вздохнула та. — Но когда понадобится, я попрошу. А сейчас мне пора — я уже отогрелась.
— Ты на шоссе выгляни! — посоветовала Лариса. — Посмотри, какая пробка! До метро не доедешь! А на параллельных улицах машину не поймаешь. Так что сиди пока.
— И сколько
Овсянников, который не мог догадаться о ее душевных переживаниях относительно Юрки Поповского, надавал ей сегодня заданий сверх всякой меры. Самое забавное заключалось в том, что необходимо было снова встретиться со Шведовым и передать ему очередное письмо. «Что-то незаметно, чтобы у Жеки была напряженная профессиональная жизнь. Наверное, Дима прав, и он просто придумывает для меня всякие ерундовые поручения».
Тут ее внезапно осенила хорошая идея. Она позвонила Шведову в рабочий кабинет и решила потребовать, чтобы он забрал ее от Лариски.
— Привет, дядя!
— Какой я вам дядя? — раздался из трубки раздраженный донельзя голос Шведова.
— Как какой? Любимый! Это я, твоя племянница, узнаешь?
— Какая племянница? — тупо спросил Шведов, занимаясь, вероятно, каким-то делом и не слишком внимательно слушая.
— Гасперлакова, — заявила Элла, которая насмерть забыла фамилию шведовской сестры.
— А-а! — оживился тот. — Как дела, лапочка?
— Плохо, дядечка! — голосом пятилетней кокетки, которой не купили дорогую куклу, прохныкала она.
— Что такое? Ушко болит?
— И это тоже. А вообще-то мне надо, дядечка, передать тебе от мамочки записку.
— Опять?! — рассердился Шведов. — Что же твоя мамочка, в самом деле, позвонить не может?
«Он еще будет на меня орать!» — рассердилась Элла и мрачно сказала:
— Она оглохла.
— Да? — переспросил Шведов, немного помолчав. — Этого я не знал. Хорошо, у меня через полчаса ленч, я подъеду. Объясняй, как до тебя добраться.
Элла заявила, что он должен забрать ее от супермаркета, и рассказала, где тот находится. Она имела в виду супермаркет в соседнем с Лариской доме.
— А ты не боишься, что твой шеф кому-нибудь проболтается? — осторожно спросила Лариса. — Все-таки ты ему не любовница?
— Я ему не любовница, но он меня не сдаст. Зачем бы он тогда стал меня прятать? — задала резонный вопрос Элла.
— Кстати, где он тебя спрятал?
— Лучше тебе этого не знать, — покачала та головой; — Спасибо за чай, желаю тебе поскорее выздороветь.
— Элка! — уже на пороге неожиданно прошептала Лариса. И когда та повернулась, прочувствованно сказала:
— Ты моя самая лучшая подруга.
Элла секунду растроганно смотрела на нее, потом попросила:
— Тогда дай чем-нибудь подушиться на дорожку.
— Ты знаешь, а у меня сейчас ничего нет. Духи как-то неожиданно закончились. Могу полить тебя дезодорантом, если хочешь.
Элла согласилась на дезодорант и в машину к Шведову села, благоухая.
— Что случилось с Жекой? — тотчас же задал он вопрос.
— Ничего, — удивилась Элла.
— Но ты сказала, что он оглох! Ты же имела в виду, что он — мамочка?
— Это я просто так сказала, потому что мне надоело с тобой по телефону пререкаться!
— Ну, Астапова, ты даешь! И Жека тоже дает. Где его дурацкая записка?
— Вот она.
Элла подала шефу красивый подарочный конверт с разбросанными там и сям маленькими птичками, который тот безжалостно растерзал.
— Вот! — злобно воскликнул он, добыв из конверта содержимое и пробежав его глазами. — Я же говорил, что он дурака валяет! Посмотри, что он мне прислал.
Элла нетерпеливо взяла записку и прочитала: «Димыч! Если у нее красивые ноги, я погиб. Сделай что-нибудь».
— Как ты думаешь, Дим, у меня красивые ноги? — тотчас же загорелась Элла.
— Даже не думай вступать с Жекой в интимную связь! — заревел Шведов. — Во-первых, по отношению к женщинам он дикая свинья, а во-вторых, если ты залезешь к нему в постель, он тотчас же найдет на тебе родимое пятно и шрам под коленкой.
— Откуда ты знаешь про мой шрам и про мое родимое пятно? — опешила Элла.
— От верблюда! Ты забыла, что сама сообщила мне свои особые приметы. Так что тебе, Астапова, как предполагаемой преступнице, секс противопоказан.
Элла тут же надулась. Но через минуту ожила и спросила:
— А что ты выяснил про Никиту?
— О-о! — протянул Шведов. — Шаталов оказался темной лошадкой. Он похудел уже на двенадцать килограммов!
— Ну и что?
— Как это «ну и что»? Ты соображаешь? Мужчина, обладающий такой силой воли, которая позволяет ему отказаться от жареной картошки и пива, способен совершить самое страшное преступление! Может, он и впрямь убил твоего мужа?
— Господи, какие глупости! — отмахнулась Элла. — Из-за таких, как я, мужики не занимаются смертоубийством. Я же не Лариска!
— Какая Лариска?
— Моя лучшая подруга. Она совершенно классная. Мы с ней как два пальца на одной руке. Или как два глаза на одном лице…
— Я все понял. Вы как две гланды в одном горле, — буркнул Шведов. — Но Никита в тебя влюблен и у него нет алиби. Может, ты с ним переговоришь один на один?
— Ни за что! — ответила Элла. — Во-первых, я в розыске, а во-вторых, вдруг он и в самом деле начнет объясняться мне в любви? Что я тогда буду делать?
— Ну, сделаешь что-нибудь! Что в таком случае делают женщины? Хлопают мужчину по руке и неискренне заявляют: «Давай останемся друзьями!»