Шрифт:
Annotation
Как она образовалась, не знает никто. Словно по волшебству, в приличном ещё дорожном покрытии подъездной дорожки у дома 13 по проспекту имени "Тринадцати героев", образовалась маленькая выбоина неправильной формы - сто на сто миллиметров шириной и глубиной тоже сто... В первый момент её никто не заметил. Колёса автомобилей проскакивали над ней не вызывая никаких неудобств, пешеходы не ходили по проезжей части в этом месте, а дорожным рабочим, как и работникам различных служб ЖКХ, было вообще не до того - хватало других важных дел, посерьёзнее, чем какая-то незначительная дырка в асфальте. В большинстве подобных случаев, такое их отношение, можно было считать
– Пусть сначала станет побольше, считали они, тогда, затраты на её заделку станут целесообразными, тем более, что со временем она может сама просто забиться грязью, станет невидна и делать ничего не придётся. Но это был не тот случай. Проблема с выбоиной в подъездной дорожке не желала рассасываться сама по себе, она желала перейти из разряда незначительных проблем, в более серьёзную категорию и этот процесс развивался стремительно.
Мит Валерий
Мит Валерий
Дырка В Асфальте
Как она образовалась, не знает никто.
Словно по волшебству, в приличном ещё дорожном покрытии подъездной дорожки у дома 13 по проспекту имени "Тринадцати героев", образовалась маленькая выбоина неправильной формы - сто на сто миллиметров шириной и глубиной тоже сто...
В первый момент её никто не заметил.
Колёса автомобилей проскакивали над ней не вызывая никаких неудобств, пешеходы не ходили по проезжей части в этом месте, а дорожным рабочим, как и работникам различных служб ЖКХ, было вообще не до того - хватало других важных дел, посерьёзнее, чем какая-то незначительная дырка в асфальте.
В большинстве подобных случаев, такое их отношение, можно было считать вполне оправданным. Действительно, маленькая выбоина, каких на наших дорогах сотни тысяч - не разорвёшься, заделывая каждую из них.
– Пусть сначала станет побольше, считали они, тогда, затраты на её заделку станут целесообразными, тем более, что со временем она может сама просто забиться грязью, станет невидна и делать ничего не придётся.
Но это был не тот случай.
Проблема с выбоиной в подъездной дорожке не желала рассасываться сама по себе, она желала перейти из разряда незначительных проблем, в более серьёзную категорию и этот процесс развивался стремительно.
Не прошло и трёх дней, как она стала значительно шире и углубилась миллиметров до двухсот.
Хорошо, что на подъездной дорожке нельзя было разогнаться - мешали припаркованные у тротуара автомобили и поворот, находящийся от выбоины сравнительно недалеко. Но и на маленькой скорости несколько автомобилей, неудачно попавших колесом в эту дыру, переехали её со страшным грохотом, отбив о её кромки всё, что только можно было отбить. Чудом не получили при этом серьёзных повреждений. Задержались на мгновение, осознавая случившееся и, ругаясь сквозь окна матом, недовольно урча мотором, уехали дальше.
На четвёртый день ситуация ухудшилась и этот день, как назло, оказался субботой.
В пять утра Сидоров Василий Петрович, загрузив в свой джип "Тойота" рыболовные снасти, отъехал со своего парковочного места, держа путь к тайным, известным только ему местам, обещавшим отменный улов.
Мимо выбоины в асфальте он проехать не мог.
Он увидел её - зияющий провал уже в метр шириной и глубиной миллиметров триста-четыреста.
– Хрен остановишь,- прошептал он.
Подключил полный привод и на пониженной передаче съехал в образовавшуюся яму передним колесом.
Ничего страшного не произошло.
Он чуть прибавил газу и переднее колесо, цепляясь за кромки провала, выбралось на плотное покрытие дороги.
– И никаких проблем,- снова прошептал Василий Петрович.
– Молодец,- добавил он, обращаясь к своему автомобилю, слегка поглаживая руль правой рукой.
– Давай повторим манёвр.
Проехав немного вперёд, автомобиль Василия Петровича, медленно, насколько это было возможным, съехал в яму задним колесом. Главное не сесть на брюхо, подумал Василий Петрович, и, видимо, сглазил.
Автомобиль резко просел, словно, под колесом в провале исчезла всякая опора. Но джип, он и есть джип, для его движения необязательно опирание всех колёс. У трёх колёс автомобиля сцепление с дорогой сохранялось.
И Василий Петрович, как и в первый раз, слегка прибавил газу и, чиркнув брюхом автомобиля о рваную кромку асфальта, вылез из ямы, разворотив её ещё больше.
Проехал вперёд метров пять, остановился, вышел из машины, вернулся назад посмотреть на провал.
То, что он увидел, не шло ни в какое сравнение с тем, что он видел до того, как его переехал - он стал значительно глубже и шире. На дне этой ямищи, назвать этот провал по-другому было уже нельзя - метра полтора глубиной и шириной больше двух - просматривался известковый щебень вперемешку с грунтом и кусками асфальта - в основном просматривался. В правом нижнем углу ямы зияла чернота.
Похоже, какая-то труба, обмазанная битумом, оголилась, или, вообще, дыра в преисподнюю, подумал Василий Петрович.
– Всё-таки я мудак,- нервно, чуть громче, чем следовало, сказал он себе.
– Если бы там прорвало теплотрассу, провалился бы к чертям и сварился заживо....
Но он ошибался.
Не было в провале никакой теплотрассы, пар из него тоже не поднимался, а значит, дело было в чём-то другом.
Разбираться в этом Василию Петровичу было некогда.
Он ещё раз взглянул на разрушения, оставленные после себя.
– Яма и есть яма, подумал он, но мало ли на свете таких ям - хотя и слишком большая для подъездной дорожки и обратно к дому тут уже не проедешь, придётся в объезд, но ....
Мелькнула мысль вызвать кого-нибудь, сообщить... и ушла. Он вспомнил, куда едет и ему не захотелось тратить на эту яму ни минуты.
Вызовут и без меня - времени на это нет, решил он.
Следить нужно за дорогами - делают всё кое-как, а страдают обычные люди ...
– мысленно упрекнул он непонятно кого, снимая с себя ответственность.
Вернулся к автомобилю, сел в него и уехал на рыбалку.
Он не знал, что за его действиями пристально наблюдали.
Когда он на своём автомобиле скрылся из глаз, человек, наблюдавший за ним, отвернулся от окна и, шаркая стоптанными тапками-шлёпанцами, прошёл вглубь квартиры.
Этим человеком была одинокая старушка, Прасковья Ивановна, из 43-й квартиры, расположенной на первом этаже тринадцатого дома. А окна этой квартиры выходили прямиком на провал.
Прасковья Ивановна просыпалась рано.
Делать ей было особенно нечего и с утра и до поздней ночи, всё своё время она проводила у окна. Ни одно событие во дворе не оставалось незамеченным. Некоторые думали, что она, вообще, никогда не спит.
Не пропустила она и Василия Петровича.
Угол зрения (первый этаж всё-таки располагался низко) и куст сирени под окном, разросшийся в последнее время, не позволяли в полной мере оценить происходящее, но самое главное она видела.