Дырка В Асфальте
Шрифт:
У Николая Кузьмича пропала охота спрашивать.
– Сам не знает или не хочет говорить, подумал он, а если и знает - не скажет всё равно - причины и впрямь, видно, серьёзные.
Они же тем временем шли и шли.
Николай Кузьмич насчитал уже шесть машин-фургонов МЧС и три легковых автомобиля, с логотипом этой же службы на борту. И это только на этой подъездной дороге, удивился он, сколько же их на других?
Он не выдержал и всё-таки сказал:
– Серьёзную операцию проводите, я уже шесть ваших фургонов насчитал и ...
– Ты бы лучше последствия своей операции просчитывал,
– зло ответил человек в камуфляже.
– Может быть, и нам свою не пришлось бы проводить.
Николай Кузьмич от неожиданности потерял дар речи и не нашёлся, что ответить.
– То, что я сейчас скажу,- добавил сопровождающий,- закрытая информация и сообщаю я её только для того, чтобы ты понял насколько всё серьёзно.
– Сейчас здесь тридцать отделений МЧС у каждого единица техники, плюс две вертушки, плюс спецтехника, плюс штабные - человек десять. Планируется подключение регулярной армии до 1000 человек, для внешнего оцепления.
– Зачем я тебе это говорю?
– А затем, что я очень сильно подозреваю, что во всём, что здесь происходит ты и виноват.
– Если окажется, что нет - лично извинюсь.
– Если да - лично расстреляю.
– Я-то здесь причём?
– Не понял ещё?
– Послал людей подъездную дорогу у тринадцатого дома ковырять, а теперь дураком прикидываешься?
– А там всё и началось.
– У нас свидетель есть, чудом жив остался!
– Какой свидетель?
– Прасковья Ивановна, пенсионерка, звонила тебе два раза.
– Ты же Степанов, дежурный по смене аварийной службы?
Николай Кузьмич обречённо кивнул головой.
– Значит, правильно говорю.
– Вышла она бедолага из парадной на провал посмотреть, а обратно зайти в дом не смогла.
– На проспекте "Тринадцати Героев" её и нашли в полубессознательном состоянии.
– Оно и понятно, стресс.
– Она мне всё и поведала, пока я её в командный пункт сопровождал.
– Найдите, говорит Степанова из аварийной службы - это его люди подъездную дорогу расковыряли - вызвали обрушение.
– Нашли, кого слушать....
– Ерунда какая-то....
– Может быть и ерунда...
– разберёмся. Старушка и правда, не в себе. Всё про какого-то Ваську на джипе вспоминала - он у неё на первом месте среди виноватых.
– Что ещё за Васька?
– Сами не знаем пока - ищем.
– Можете не искать! Никакими джипами не вызвать серьёзных разрушений дорожных покрытий, если, конечно, в дороге не было скрытых дефектов. Впрочем, как невозможно вызвать и просадки грунтов, проверяя маркировку оголившейся трубы.
– Именно этим мои люди на подъездной дороге и занимались.
– Умный очень...
– инженер.... А если были дефекты?
– И что за дефекты?
– с некоторым вызовом спросил Николай Кузьмич.
– Я не обязан тебе ничего говорить, но пока идём - делать всё равно нечего - слушай. Только в обморок не падай - неохота тебя на себе тащить. Так вот, дефектов этих там было достаточно .... Это и подземный запечатанный тоннель, ведущий к секретному законсервированному химзаводу, замковый камень которого, твои рабочие вышибли ломом к чертям.
Это и разлив химических веществ на том же секретном заводе, которые, без доступа воздуха
Ещё есть и такое понятие, как энтропия, которую ещё теорией хаоса зовут....
– Был тут до тебя один профессор, сейчас в штабе показания даёт.
– Кричал тут, как ненормальный про какое-то "зерно энтропии" и, что теперь нам всем конец.
– Никогда не слышал про такое зерно...
– Я тоже, а он уверял, что бардак вокруг нас - это и есть энтропия.... И когда этого бардака становится много, он уже не может оставаться рассредоточенным - он самопроизвольно может концентрироваться в "зерно" - типа сгустка тьмы или мрака - называй, как хочешь.
– Чушь!
– в волнении выкрикнул Николай Кузьмич.
– Не бывает такого, а твой профессор просто псих.
– Честно говоря, я тоже так думаю,- усмехнулся сопровождающий.
– Но рассказывал он красиво.
– Говорил, что такое "зерно" совсем небольшое - полупрозрачная серая сфера до ста миллиметров в диаметре, обладающая огромным разрушительным эффектом. Мол, если положить такую сферу в небольшую ямку на поверхности земли... или - не помню точно, как он говорил - она сама сконцентрируется в ямке...,- человек в камуфляже почесал затылок и сделал задумчивое выражение лица.
– Что-то упустил я этот момент, ну, да ладно, неважно, короче - если это "зерно" окажется в яме, нам всем за несколько суток наступит полный пи...ц.
– Хрень!- оборвал его Николай Кузьмич, чуть резче, чем следовало.
– Не могу слушать такую муру....
– А тебе и не надо слушать!
– зло и делая акцент на каждом слоге, выпалил сопровождающий.
– Тебе нужно свою невиновность доказать!
Николаю Кузьмичу, надоел этот разговор, он повернулся к человеку в камуфляже в пол-оборота и каким-то уставшим голосом сказал:
– Не надо мне ничего доказывать - я ни в чём не виноват. Мне нужно попасть к дому номер тринадцать.
Сопровождающий нервно рассмеялся.
– Нет больше такого дома,- ответил он.
– И четырнадцатого и пятнадцатого нет. Шестнадцатый пока держится, но думаю, продержится недолго. Слава Богу, успели эвакуировать его жильцов.
– А эти три?
– Тринадцатый, четырнадцатый и пятнадцатый ...?
– Всех, кто был в них - начисто ..., кроме Прасковьи Ивановны.
– Не успели приехать..., спасти ...
– А Семёныч?
– Кто такой Семёныч?
– Бригадир аварийной службы - Фёдор Семёнович и пять человек рабочих с ним?
– А..., эти....
– Они были первыми.
В этот момент, Николай Кузьмич, потерял нить происходящего и перестал мыслить адекватно. Сопровождающий его человек, рассказал настолько много, что большая часть сказанного осталась за границами здравого смысла. И Николай Кузьмич, цепляясь за полученную информацию, тоже покинул эти границы.
Странная злость накатила на него, и он почти возненавидел человека в камуфляжной форме.
– А откуда такое пренебрежение? Надел камуфляж, автомат поперёк пуза повесил и считаешь, что можно вот так небрежно рассуждать о жизни и смерти хороших людей?
– зло и вызывающе спросил он.