Дыши глубже
Шрифт:
Попрашавшись, они уходят. Обещав каждые выходные приезжать.
Они что думают я до родов буду лежать в больнице?
Глава 15
АЛЕКС
— Рассказывай, — начал я когда мы остались одни в палате, удобно сел в кресло.
— Что именно? — она сидит спокойно.
— Я не дурак, понимаю что ко мне ты бежала в свадебном платье явно не от подруг.
— Я… Мы собирались пожениться, — она смотрит мимо меня, комкая покрывало в руке, — в день
— Ясно, — не хочу чтобы она нервничала из-за какого-то хрена, — у тебя же ничего с ним не было? — глупый вопрос, знаю, я ее порвал, но хочется услышать от нее.
— Ты больной Алекс? Как у меня с ним могло что то быть, если ты мой… Если ты я с тобой, — она красннет.
— Я больной — да. Согласен, — поднимаюсь, сажусь к ней на край кровати.
— Мы только целовались……
Я притягиваю и впиваюсь в ее рот. Нагло, жадно, кусаю губы. Заставляю открыть рот, проникаю внутрь, нахожу ее язык, сосу, тяну. Она вскрикивает, стонет мне рот. Кулаками бьет по спине. Больно, знаю, пусть знает как целуют! Хватаю ее руки, ставлю себе на плечи, и еще жестче тяну ее за язык. Сосу. Кусаю губы. Отпускаю. Мы часто дышим. Я озверел, знаю. Никто не должен прикасатся к ней, никто, кроме меня. Она моя. Моя ванилька.
— Это чтобы больше не вспоминала его, — вытирает рот рукой.
— Больной! Я его и не вспоминаю. Ты спросил, я ответила. Слезь с моей кровати.
— И не подумаю, — смотрю на ее соблазнительные припухщие губы. Хочу сожрать.
— Тебе уже пора, скоро спать.
— Шас только девять вечера. И я никуда не пойду. Привыкай, — она недовольно прикрывает глаза, а улыбаюсь, и обнимаю ее.
В палату заходит девушка со штативом, и подносом с лекарствами.
— Господи опять, — Амаля тяжело вздыхает.
— Добрый вечер, — девушка здоровается, ставит на стол поднос, я встаю чтобы не мешать.
— Сколько еще этих капельниц, — Амаля возмущается, но послушно ложится, выполняя все указания медсестры. На руках уже синяки, следы от капельниц.
— Обычно дней десять, но бывает продлевают, это редко.
Она заканчивает со всеми процедурами, и удаляется. Я двигаю ближе кресло, сажусь.
— Я буду с тобой, — держу руку.
— Я не хочу тут лежать. Хочу домой.
— Я тебя заберу, как только тебя выпишут.
— Как только меня выпишут я и сама пойду.
— Амаль, я хотел поговарить с тобой на эту тему. Я хочу, чтобы переехала ко мне, как тебя выпишут. Мне будет спокойней.
— Об этом речи быть не может. Я найду квартиру, и продолжу работать.
— Это исключено! Не зли меня.
— Я не инвалид, я просто беременная.
— Когда ты поймешь, что со мной бесполезно спорить? Когда? — так, дыши глубоко, сам себя успокоиваю, еле себя сдерживаю, чтобы не накричать. Да когда она уже поймет, что никуда теперь не денится от меня?
— Я предпочитаю молчать, мне нельзя волноватся. Будет так, как я хочу.
— Да будет. Иногда, в постели. И то ИНОГДА.
— Наглый, самоуверенный…..- а дальше молчит.
— Индюк?
— Я так не сказала!
— Ты
— И не подумала!
— Знаю я! Подумала и сказала, про себя.
— Самоуверенный индюк! Точно.
— Учитывая твое положение, я принимаю извинения, — смеюсь. Мне нравится эта девочка. Чем больше я с ней, тем больше торчу от нее.
— Я не извинялась.
— Ну так извинись.
— Ты спровоцировал сам. так что извинятся не буду!
— Будешь.
— Убила бы тебя. Но не могу, — она злится, а мне смешно.
— Ты мне нравишься. Очень, — сам от себя не ожидал сейчас такое. Но это правда.
— Я хочу повидло.
— Что? — смеюсь.
— Яблочное. Сейчас.
— Яблочное?
— Да. Намазать на хлебушек, и масло сливочное, — я смеюсь, — чего ты смеешься? Еслибы я смогла, сама бы сходила за повидлом.
— Я схожу, — полный холодильник еды, не знаю, что там только я не привез, ее мама и девочки тоже принесли полный пакет, а наша Амаля хочет повидло яблочное. Я встаю, надо уже привыкать наверное к ночным походам в магазин, а клубничное или абрикосовое, — она смотрит на меня злым взглядом, — ну на случай если не будет яблочного.
— Я хочу яблочное. С хлебом и сливочным маслом.
— Понял. Скоро буду.
— Жду.
— Меня или повидло?
— Алекс!
Бегу в круглосуточный магазин, на против клиники. Готов целовать руки тому, кто его тут открыл. Но уже через минуту передумал, потому что тут нету яблочного повидла. И вообше повидла нету. Никакого. Пришлось ехать в центр. Но повидло нашел.
Когда вернулся, Амаля уже сидела без капельницы, и что ты ела.
— Покушай со мной? Будешь? — протягивает мне пирожок, — мама сама делала.
Принимаю от нее пирожок, очень вкусный.
— Надеюсь ты тоже так же вкусно готовишь, — в полне серезно спрашиваю я.
— Готовлю да, и тоже вкусно. Мама научила всему.
— Рад. Люблю домашнюю еду, — вы бы видели ее взгляд. Интеренсо она всегда была такой или стала после беременности? Смеюсь опять, доедаю пирожок, запивая соком. Амаля же делает себе бутерброд. Намазывает на хлеб масло сливолчное, сверху мажет повидлом. Кусает. Закрывает глаза, жует, как буто самый райский бутерброт в мире. Мне нравится на это смотерть. Я балдею.
— Будшь? Попробуй? — протягивает мне хлебушек, в дестве всегда на завтрак у бабушки было повидло, разное. И сейчас пробуя Амалин экзотический бутер, я сразу вспомнил бабушку, — правда вкусно?
— Очень.
— Хочешь я тебе сделаю?
— Хочу.
— Ура! Я рада, что колобком стану не только я, — мы вместе смеемся. Потом засыпаем вместе, убрав остаток еды в холодильник.
Уже вторую неделю я живу вместе Амалей в клинике. Отлучаюсь днем, по работе. Заезжаю домой, искупаться переодется и обратно к ней. Бывало задерживался до поздна в офисе, но все время звонил и писал, чувствовал какую то тревогу, если меня не было рядом с ней. По ночам мы спали тихо мирно, нежно обнявшись. Она спала на моей груди, а я нюхал свою ванильку и засыпал. Эйфория. Хочу чтобы это продолжалось вечность. Ее рядом с собой вечность!