Дьюма-Ки
Шрифт:
— Думаю, мы Джеком без труда вытащим штыри. Они знавали лучшие дни.
— Лучшие годы, — поправил его Джек.
— Возможно, — кивнул я, — но двери наверняка заперты, а если вы будете греметь цепями, то разбудите соседей.
— Соседей? — переспросил Уайрман.
Я указал наверх. Джек и Уайрман подняли головы, увидели то же, что и я: целую колонию коричневых летучих мышей, спящих, как казалось, в свисающем облаке паутины. Я посмотрел вниз: толстый слой гуано устилал пол. И я очень порадовался тому, что голову прикрывала бейсболка.
Когда же оторвал взгляд от пола, Джек Кантори уже сбегал со ступенек вниз.
— Никогда. Называйте меня трусом, называйте
— Они могут переносить бешенство, мучачо… ты это знаешь? — спросил Уайрман.
Я кивнул.
— Думаю, нам нужно поискать чёрный ход.
xiv
Мы медленно шли вдоль боковой стены дома. Джек — первым, с красной корзинкой для пикника. Рубашка на его спине потемнела от пота, но тошнота больше не беспокоила. А могла бы. И не только его. Наплывающая с бассейна вонь едва не валила с ног. Доходившая до бёдер трава шуршала, тёрлась о брючины, твёрдые, сухие стебли лиродревесника кололи лодыжки. Окна в доме были, но высоко. Джек мог бы до них достать, лишь встав на плечи Уайрмана.
— Который час? — Джек тяжело дышал.
— Для тебя самое время идти чуть быстрее, амиго, — ответил Уайрман. — Хочешь, чтобы я освободил тебя от корзинки?
— Конечно. — Впервые после нашей встречи в аэропорту я уловил раздражение в голосе Джека. — А потом у вас случится сердечный приступ, и мне с боссом придётся демонстрировать, по силам ли нам сделать искусственное дыхание.
— Ты намекаешь, что я не в форме?
— В форме, конечно, но, думаю, фунтов пятьдесят у вас лишних.
— Прекратите. — Я попытался их остановить. — Вы оба.
— Поставь её на землю, сынок, — не унимался Уайрман. — Поставь на землю эту cesto de puta madre, [181] и я буду нести её остаток пути.
— Нет. И хватит об этом.
Краем глаза я уловил, как шевельнулось что-то чёрное. Поначалу не стал поворачивать голову. Подумал, что опять появился парковый жокей, на этот раз на краю бассейна. А может, и на заполняющей его вонючей жиже. Слава Богу, что я всё-таки решил посмотреть.
181
паршивую корзину (исп.)
Уайрман тем временем, сверкая глазами, сверлил взглядом Джека. Тот уязвил его мужское достоинство.
— Я хочу освободить тебя от корзинки.
Часть набухшей поверхности бассейна ожила. Отделилась от черноты и вылезла на потрескавшийся, в сорняках, бетонный бортик, расплёскивая вокруг себя кляксы жижи.
— Нет, Уайрман, её понесу я.
Мерзость с глазами.
— Джек, говорю тебе в последний раз.
Тут я увидел хвост и понял, на что смотрю.
— А я говорю вам…
— Уайрман. — Я схватил его за плечо.
— Нет, Эдгар, я могу это сделать.
«Я могу это сделать». Слова эти лязгнули у меня в голове, и я заставил себя говорить медленно, громко, решительно.
— Уайрман, заткнись. Тут аллигатор. Только что вылез из бассейна.
Уайрман боялся змей, Джек боялся летучих мышей. Я понятия не имел, что боюсь аллигаторов, пока не увидел, как этот шмат доисторической черноты отделился от навозной жижи, которая теперь заполняла бассейн, и направился к нам — сначала по бетонной полосе (отбросив последний перевёрнутый садовый стул), потом сквозь сорняки и лианы, свисающие с кустов бразильского перца. На мгновение я увидел бугристую морду аллигатора, один чёрный закрытый глаз, словно зверюга подмигивала мне, а потом в зоне видимости осталась лишь чёрная спина, продвигающаяся по зелени подобно субмарине, три четверти которой находились под водой. Аллигатор направлялся к нам, и, обратив на него внимание Уайрмана, я больше не мог произнести ни слова. Мир расплылся и посерел. Я привалился спиной к старым, тёплым на ощупь, потрескавшимся доскам «Гнезда цапли». Привалился к ним и ждал, пока меня сожрёт двенадцатифутовый [3,65 м] ужас, обитавший в старом бассейне Джона Истлейка.
Уайрман не терял ни секунды — вырвал корзинку из рук Джека, уронил на землю, упал на колени рядом с ней, одновременно откидывая крышку. Сунул в корзину руку и достал самый большой пистолет, который мне только доводилось видеть не на экране, а в реальной жизни. Стоя на коленях в высокой траве перед открытой корзинкой, Уайрман держал пистолет двумя руками. Я видел его лицо, и подумал тогда (думаю и теперь), что выглядел он совершенно спокойным… особенно для человека, у которого змеи вызывают панический ужас. Он ждал.
— Стреляйте! — заорал Джек.
Уайрман ждал. А я увидел в небе цаплю. Она летала над длинной, заросшей лианами постройкой, что стояла за теннисным кортом. Летала ногами вверх.
— Уайрман! — позвал я. — Предохранитель.
— Сагау, [182] — пробормотал он и что-то сдвинул большим пальцем. Красная точка в верхней части рукоятки пистолета исчезла. Он не отрывал глаз от высокой травы, которая уже зашевелилась. Потом стебли раздвинулись, и появившийся аллигатор молниеносно ринулся на Уайрмана. Я видел этих тварей на канале «Дискавери» и в специальных выпусках «Нэшнл джеографик», но и представить себе не мог, что они способны так быстро передвигаться на лапах-обрубках. Трава стёрла практически всю грязь с морды аллигатора, и теперь я видел его широченную ухмылку.
182
Чёрт побери (исп.).
— Пора! — заорал Джек.
Уайрман выстрелил. Раздался оглушительный грохот, и раскаты выстрела покатились, словно что-то каменное по железу. Результат оказался впечатляющим. Верхняя половина головы аллигатора взлетела облаком грязи, крови и плоти. Но зверюга не остановилась; наоборот, коротенькие ножки прибавили в скорости, пробегая последние тридцать футов [9 м]. Я уже слышал, как трётся трава о чешуйчатые бока аллигатора.
Ствол пистолета после выстрела подпрыгнул. Уайрман даже не пытался его удержать. Никогда я не видел моего друга таким спокойным, и до сих пор поражаюсь его самообладанию. Когда пистолет опустился под собственным весом, Уайрман снова взял аллигатора на мушку — расстояние между ними не превышало каких-то пятнадцати футов. Уайрман выстрелил, и вторая пуля подбросила переднюю часть твари к небу, выставив на обозрение зеленовато-белый живот. Зверюга словно танцевала на хвосте, как весёлые крокодильчики в мультфильмах Диснея.