Дюна: Дом Коррино
Шрифт:
Остальные черви пришли в неистовство, когда самый старый из них распался на мириады эмбрионов. От огромного тела остались только хрящевые ребра и кольца. Сияющая река песчаных форелей зарылась в песок и исчезла из виду.
Спустя мгновение оставшиеся черви стремительно нырнули в песок, мистический ритуал окончился. Звери расползлись в разных направлениях, зная, что перемирие между ними не продлится долго.
Дрожа, Лиет обнял Фарулу, ощутив ее бешеное сердцебиение. Малыш Лиет-чих не мог произнести ни слова.
Исполины исчезли, и песок постепенно успокоился, сложившись обычными складками. Поверхность пустыни стала такой
— Благословен Творец и Вода его, — затянул Стилгар, и фримены принялись вторить ему. — Благословен приход и уход Его. Да будет Его приход очищением мира. Да хранит Он мир и людей Его.
Что означает это событие? — подумал Лиет. Во вселенной произошло какое-то громадное изменение.
Шаи-Хулуд, царь песчаных червей, вернулся в песок, открыв путь новому властителю. В устройстве мира, величайшей из всех схем, рождение и смерть тесно переплетены друг с другом, образуя ткань природы. Пардот Кинес учил фрименов: «Жизнь — вся жизнь — находится на службе жизни. Оживают целые ландшафты, заполненные отношениями и отношениями в отношениях».
Фримены только что стали свидетелями замечательного знамения того, что где-то во вселенной произошло важнейшее рождение, рождение, которое отзовется эхом в грядущих тысячелетиях. Планетолог Лиет Кинес зашептал в ухо своей маленькой дочери свои мысли, которые он мог перевести в слова. Он замолчал, почувствовав, что она понимает его.
~ ~ ~
Процесс нельзя понять, остановив его. Понимание должно двигаться вместе с процессом, должно соединиться и слиться с ним.
На мягком, ухоженном садовом мху, под пеленой брызг питательного фонтана, Верховная Мать Харишка выполняла свои ежедневные упражнения, навек запечатленные во все волокна ее стареющего тела. На ней было надето черное трико. Невдалеке десять послушниц в белых костюмах занимались своей калисфеникой. Они украдкой посматривали на жилистую старуху, мечтая быть хотя бы отчасти такими же гибкими.
Закрыв свои миндалевидные глаза, Верховная Мать направила внутрь поток энергии, стараясь добраться до самых глубоких источников своего мышления. В молодые годы она была селекционной куртизанкой, родила больше тридцати детей, и в каждом текла кровь одного из ведущих Домов Ландсраада.
Все эти дети были частью ее беззаветного служения Общине Сестер.
Утренний воздух на Валлахе IX был полон прохлады. Дул легкий ветерок. Вершины близлежащих холмов были покрыты клочковатыми пятнами подтаявшего снега. Маленькое сине-белое солнце, слабое сердце местной солнечной системы, пыталось своими тусклыми лучами пробиться сквозь серую пелену облаков.
Из белого здания комплекса Школы Матерей, расположенного за спиной Верховной Матери, вышла Преподобная Мать и приблизилась к Харишке. Неся в руках небольшой, украшенный драгоценными камнями ящичек, Гайус Элен Мохиам мягко ступала по шахматной доске поляны, покрытой светлыми и темными участками садового мха, не оставляя на нем следов. Мохиам остановилась в нескольких метрах от Верховной Матери, ожидая, когда та закончит свои упражнения. Не открывая глаз, Харишка развернулась и нанесла удар в направлении Мохиам, а потом обманным движением ушла в сторону. Левая нога Верховной Матери, которой она нанесла удар кончиками пальцев, остановилась в нескольких миллиметрах от лица Вещающей Истину.
— Ваши движения отточены, как никогда, Верховная Мать, — не потеряв присутствия духа, заметила Мохиам.
— Не пытайся говорить покровительственным тоном со старой женщиной. — Харишка открыла темные глаза и внимательно посмотрела на ящичек в руках Мохиам. — Что ты мне принесла?
Преподобная Мать открыла ящичек, извлекла оттуда перстень с голубым камнем су и надела перстень на один из искривленных пальцев Верховной Матери. Нажав на невидимую кнопку в боковой поверхности перстня, Мохиам активировала виртуальный дневник, голографическое изображение которого повисло в воздухе.
— Дневник Матери Квисаца, обнаруженный в ее императорских покоях после ее смерти.
— Что это за текст?
— Я просмотрела только первую страницу, Верховная Мать, и то только для того, чтобы идентифицировать находку по принадлежности. Я посчитала невозможным читать дальше. — Она низко склонила голову.
Харишка принялась нажимать на кнопку, медленно листая в воздухе виртуальные страницы. Прочитывая записи, она продолжала вести разговор с Мохиам.
— Некоторые считают, что здесь холодно. Ты согласна с ними?
— Человеку холодно настолько, насколько это подсказывает ему разум.
— Ты отвечаешь цитатой из руководства. Отвечай сама. Мохиам подняла глаза.
— Я считаю, что здесь холодно.
— А мне здесь очень комфортно, Мохиам. Как ты думаешь, ты могла бы меня чему-нибудь научить?
— Я никогда не думала об этом, Верховная Мать.
— Так подумай.
Старуха продолжала просматривать дневниковые записи Анирул.
Глядя на Харишку и стараясь понять смысл вопросов, Мохиам не могла отделаться от мысли, что Верховная Мать навсегда осталась инструктором, наставницей, несмотря на то что достигла очень высокого положения в Общине Сестер.
— Мы учим того, кто нуждается в обучении, — сказала она наконец.
— Еще одна цитата из учебника. Мохиам вздохнула.
— Да, я думаю, что могла бы чему-нибудь вас научить. Каждый из нас знает то, чего не знает другой. Рождение мальчика доказывает, что никто из нас никогда не знает, чего следует ожидать.
— Это верно. — Харишка кивнула, но на ее лице появилось недовольное выражение. — Слова, которые я произношу в данный момент, и мои мысли не те же самые, какие были в прошлом или будут произнесены и продуманы в будущем. Каждый момент уникален в самом себе, как уникален во всей вселенной каждый камень су. Так обстоит дело и с человеческой жизнью, которая всегда не похожа на другие жизни. Мы учимся друг у друга и учим друг друга. В этом и заключается вся жизнь, так как, пока мы учимся, мы прогрессируем как вид.
Мохиам согласно кивнула.
— Мы учимся до самой смерти.
После полудня, уединившись в своем рабочем кабинете, Верховная Мать села за полированный стол и раскрыла сенсорно-концептуальный дневник. Справа от Харишки горели благовония, наполняя воздух слабым ароматом мяты.
Она принялась читать ежедневные записи Анирул, касавшиеся ее жизни в качества Матери Квисаца, и заметки о ее жизни в качестве супруги императора Коррино. Были там и надежды, которые Анирул возлагала на дочь Ирулан. Харишка несколько раз перечитала один из разделов, который звучал пронзительно пророчески.