Дюна: Дом Коррино
Шрифт:
Впереди высился свод склепа, где покоился прах деда Шаддама, Фондиля III, прозванного Охотником. По сторонам глубоко утопленной металлической двери стояли два чучела свирепых зверей, убитых на охоте этим императором: шипастая экадрофа с высоких плато Эказа и кистеухий саблезубый медведь с III Дельта Кайзинга. Прозвище свое Фондиль, однако, получил не за свои лесные подвиги. Прославился он прежде всего своей охотой на людей, способностью вынюхивать и уничтожать врагов. Читать о его крупных играх было настоящим удовольствием.
Шаддам и Фенринг прошли мимо множества гробниц
Только подозрительный Эльруд мог верно угадать, кто стоит за убийством его старшего сына. Хотя мальчики так и не сознались в содеянном, Эльруд, понимающе покашливая, часто говорил Шаддаму: «Самое главное, это доказывает, что ты умеешь принимать трудные решения. Но не спеши взваливать на свои плечи ответственность императорской власти. Мне осталось править еще много лет, а ты должен смотреть на меня, как на пример для подражания. Смотри и учись».
И вот теперь Шадцаму приходится переживать из-за этого бастарда Реффы.
Наконец он привел Фенринга к гробнице, где был захоронен прах самого Эльруда, к сравнительно маленькой нише, украшенной сверкающим алмазным плазом, покрытым искусной сканью и драгоценными каменьями – достаточный показатель скорби Шаддама по поводу утраты «возлюбленного отца».
Сопровождающие светильники остановились, направляя янтарный свет на место упокоения праха отца Шаддама. Император бестактно облокотился о постамент памятника. Старика кремировали, чтобы врачи Сук не смогли докопаться до истинной причины смерти.
– Двадцать лет, Хазимир. Как же долго мы ждали, когда тлейлаксы создадут синтетическую пряность.
Взор Шаддама оживился, глаза загорелись.
– Что ты узнал? Скажи мне, что мастер-исследователь готов приступить к полномасштабному производству. Я уже устал ждать.
Фенринг несколько раз шлепнул себя по нижней губе.
– Аджидика прилагает все усилия, чтобы убедить нас в успехе дела, сир, но я не убежден, что вещество прошло все необходимые испытания. Спецификацию продукту должны присвоить мы, и только мы. Амаль заставит всколыхнуться всю галактику. Мы не смеем допускать тактических ошибок.
– Но какими могут быть эти ошибки? У мастера было двадцать лет на проведение тестов. Он утверждает, что амаль готов.
Фенринг окинул Шаддама удивленным взглядом, который он не смог скрыть, несмотря на тусклый свет.
– И ты поверил словам тлейлакса?
Фенринг чуял запах смерти и формалина, пыли и нервного пота Шадцама.
– Я предлагаю проявить осмотрительность и осторожность, разве я не прав, хм-м? Сейчас я занят проведением заключительных анализов, которые предоставят нам все необходимые доказательства.
– Да, да, ты прав, но не надо перегружать меня подробностями. Я читал доклады Аджидики и с трудом понял только половину того, что он пишет.
– Тебе остается потерпеть еще месяц, Шаддам, от силы два.
Охваченный нетерпением и мрачными размышлениями, узколицый Шаддам принялся мерить широкими шагами крипту. Фенринг попытался определить глубину переживаний друга. Светильники, настроенные двигаться за Шаддамом, не могли успеть за императором, ходившим взад и вперед по тесному ограниченному пространству.
– Хазимир, я смертельно устал от всяческих предосторожностей. Всю жизнь мне приходится ждать: ждать смерти брата, ждать смерти отца, ждать появления на свет сына! И теперь, когда я сижу на троне, мне приходится ждать появления амаля, чтобы получить наконец власть, которой достойны императоры из Дома Коррино.
Он уставился на свой сжатый кулак так, словно мог воочию видеть, как утекает сквозь пальцы вожделенная власть.
– Я занимаю пост одного из директоров ОСПЧТ, но это не дает мне реальной возможности руководить организацией. Эти мерзавцы делают что хотят, потому что могут отвергнуть мои предложения при простом голосовании. Космическая Гильдия даже по закону не обязана подчиняться моим декретам, и если я поведу себя некорректно по отношению к ней, то Гильдия может наложить на меня санкции, лишить транспортных привилегий и парализовать всю империю.
– Понимаю, сир. Но гораздо хуже, как мне думается, то, что растет число аристократов, которые отказываются повиноваться вашим распоряжениям. Посмотрите на Грумман и Эказ. Их распря продолжается, несмотря на ваши миротворческие усилия. Виконт Моритани практически плюнул вам в лицо.
Шаддам попытался наступить на блестящего черного жука, который в последний момент все же успел скользнуть в щель между камнями.
– Вероятно, настало время напомнить всем, кто здесь распоряжается. Как только амаль окажется в моих руках, вся вселенная запляшет под мою дудку. Меланжа с Арракиса окажется настолько дорогой, что будет практически недоступной.
Фенринг, не стесняясь, выразил свое сомнение.
– Хм-м, многие Великие Дома накопили собственные запасы пряности, хотя это и противоречит древнему и мало кому известному закону. За последние столетия никто даже не подумал применить на практике тот забытый эдикт.
Шаддам вспыхнул.
– Разве это имеет какое-нибудь значение?
Фенринг шмыгнул носом.
– Это имеет значение, сир, потому что когда придет время и вы объявите свою монополию на синтетическую пряность, такие нелегальные запасы позволят аристократическим семействам некоторое время отказываться от приобретения искусственной меланжи.
– Понятно.
Шаддам моргнул. Об этой возможности он не подумал.
– Но тогда, – заговорил он, – мы можем конфисковать эти запасы, чтобы Великие Дома не могли подстелить соломку, когда я перекрою поток меланжи.
– Все правильно, сир, но если вы в одиночку начнете отнимать запасы меланжи, то аристократы объединятся и пойдут на вас войной. Вместо этого я предлагаю вам закрепить некоторые союзы, чтобы вы могли заставить соблюдать законы империи с позиции силы. Помните, мед может быть как ловушкой, так и сладкой наградой, м-м-м, не так ли?