Дюна. Мессия Дюны. Дети Дюны (сборник)
Шрифт:
Джессика услышала какой-то шум в Большом зале, включила светильник у изголовья. Часы еще не перевели на местное время, и ей пришлось вычесть двадцать одну минуту. Получилось что-то около двух часов утра.
Шум был довольно громкий, совершенно неуместный и какой-то бессвязный.
Что это? Нападение Харконненов?
Выскользнув из постели, она включила мониторы – проверила, где сын и герцог. Пауль спокойно спал в подвальной комнате, наспех переоборудованной под спальню. Очевидно, туда шум не проникал.
В передней части дома, однако, мониторов не было.
Джессика стояла посреди комнаты и прислушивалась.
Один голос кричал что-то непонятное. Кто-то еще крикнул, чтобы привели доктора Юйэ. Джессика нашла халат, накинула на плечи, сунула ноги в домашние туфли, пристегнула к ноге крис в ножнах.
Снова кто-то позвал Юйэ.
Джессика перехватила халат поясом, выскользнула из комнаты в коридор. Внезапно ее поразила мысль: что, если что-то случилось с Лето?
Коридор, казалось, никогда не кончится. Она пробежала сквозь арку, пролетела мимо Обеденного зала, по другому коридору к Большому залу. Зал был ярко освещен, стенные светильники включены на полную мощность.
Справа от входа двое охранников держали Дункана Айдахо. Голова у того бессильно склонялась вперед; висела неприятная, резкая тишина, слышалось лишь прерывистое дыхание.
Один из охранников осуждающе сказал Дункану:
– Вот видишь, что ты наделал! Разбудил леди Джессику.
За спиной у них ветер раздувал портьеры – дверь не закрыли. Не было ни герцога, ни Юйэ. Мэйпс стояла в стороне, холодно глядя на Айдахо. На ней было длинное свободное платье с узором из змей по краю, незашнурованные пустынные сапоги.
– А, значит, й-я разбудил леди Джессику, – пробормотал Айдахо. Он поднял лицо к потолку, выкрикнул: – Меч мой вп’рвые был к… кровью обагрен на Груммане!..
«Великая Мать! – поняла Джессика. – Он же пьян!»
Темное круглое лицо Айдахо исказила хмурая гримаса. Брови сведены, волосы, вьющиеся как шерсть черной овцы, залеплены грязью. Большая рваная прореха на френче открывала парадную рубашку, в которой вчера он был на обеде.
Когда Джессика подошла, один из охранников коротко поклонился ей, не отпуская Айдахо.
– Мы не знаем, что с ним делать, миледи. Он шумел перед парадным входом и не хотел идти внутрь. Мы опасались, что местные могут увидеть его в таком виде. Это было бы плохо: повредило бы нашей репутации.
– Где он был? – спросила Джессика.
– Провожал домой одну молодую даму, миледи. Приказ Хавата.
– Какую даму?
– Да, так… собственно, девку из чьей-то свиты. Понимаете, миледи? – Охранник взглянул в сторону Мэйпс и понизил голос: – Когда надо вызнать что-нибудь у дамы или приглядеть за ней, всегда посылают Айдахо.
«Это так, – подумала Джессика. – Но с чего
Она свела брови, повернулась к Мэйпс:
– Мэйпс, принеси стимулятор. Кофеин, пожалуй. Может быть, осталось немного кофе с Пряностью?
Мэйпс пожала плечами, пошла на кухню. Незашнурованные пустынные сапоги громко шлепали по каменному полу.
Айдахо постарался повернуть голову так, чтобы через плечо увидеть Джессику, но голова только вяло покачнулась.
– Прикончил за тр-ри… ссотни л’дей – для герцыга! – пробормотал он. – А что мм-не тут дел’ть? Не м’гу я жить под землей! И не м’гу жить тут на з’мле! Что эт’ за… м-и’сто такое, а?
Джессика услышала какой-то звук из соседней залы, повернулась. Это оказался Юйэ; в левой руке он держал свой медицинский чемоданчик. Юйэ был полностью одет и выглядел бледным и измученным. Вытатуированный ромб ярко выделялся на побледневшем лбу.
– А, добрый наш докт’р! – взревел Айдахо. – Наш мастер п-пластырей и пил-люль! – Он повернулся к Джессике. – Дураком м’ня выс-ставить х’тите, да?..
Джессика молча стояла, нахмурясь. Почему же Айдахо напился? Или его опоили какой-нибудь дрянью?
– Слишк’м мно-а пива с Пряностью, – сообщил Айдахо, пытаясь встать прямо.
Мэйпс вернулась, неся дымящуюся чашку, остановилась в нерешительности позади Юйэ, взглянула на Джессику. Та отрицательно покачала головой.
Юйэ опустил чемоданчик на пол, поклонился Джессике.
– Так, значит, пряное пиво, э-э? – спросил он.
– Лучшео пойла ник’да не пил, – заверил Айдахо. Он хотел встать «смирно», но из этого ничего не вышло. – М-меч мой впервые был кровью об’грен на Груммане! – заявил он. – Заколол Хра… Харкен… для герцыга его убил.
Юйэ повернулся, увидел чашку в руках у Мэйпс:
– Это что?
– Кофеин, – ответила Джессика.
Юйэ принял чашку, протянул ее Дункану.
– Ну-ка выпей это, приятель, – велел он.
– Н-не х’чу больше пить, – мотнул головой Айдахо.
– Я сказал, пей!
Голова Айдахо качнулась в сторону Юйэ, он, волоча охранников, сделал неверный шаг в сторону доктора.
– М-мне… мне надоело угождать Империи, док. Пускай в эт’т раз бу’т по-моему.
– Хорошо, только сначала выпей это, – ответил Юйэ. – Пей, это всего лишь кофеин.
– Дрянь, как у… как все здесь. Чертово с’нце слишк’м йяркое. Цвет у всего тут н-неправильный. Все тут не так. Или…
– Ну, будет, ведь ночь на дворе. – Юйэ старался говорить убедительно. – Будь паинькой, выпей это. Тебе сразу станет лучше.
– А й-я не хочу, чтобы мне стало л-лучше! – упрямо возразил Айдахо.
– Мы не можем препираться здесь всю ночь, – сказала Джессика и подумала: «Тут нужен небольшой шок!»
– Вам незачем здесь оставаться, миледи, – заметил Юйэ. – Я все сделаю.