Дзержинский
Шрифт:
— Верно! Правильно! — поддержали его голоса из зала.
Но выкрики со стороны оппозиции продолжаются. Сторонники большинства тоже не остаются в долгу. Перекрывая общий шум, Дзержинский продолжает. Он приводит цифры, разбивающие в прах построения Каменева и Пятакова. Цифры эти свидетельствуют и об отличном знании Дзержинским дела, которое совсем недавно поручила ему партия. Он говорит:
— И тут выступает на смену программа Пятакова, бессмысленная, антисоветская, антирабочая программа ва повышение отпускных цен.
Впервые программа оппозиции названа антисоветской. На некоторое время
— Не ограничивать! — требует зал.
Слышна реплика Каменева:
— Вы четыре года нарком, а я только несколько месяцев!
— А вы будете 44 года — и никуда не годны, — под общий смех отвечает Дзержинский, — потому что вы занимаетесь политиканством, а не работой. А вы знаете отлично, моя сила заключается в чем? Я не щажу себя, Каменев, никогда!
Голоса с мест:
— Правильно!
— И поэтому вы здесь все меня любите, потому что вы мне верите, — вновь обратился к залу Дзержинский. — Я никогда не кривлю своей душой; если я вижу, что у нас непорядки, я со всей силой обрушиваюсь на них. Мне одному справиться трудно, поэтому я прошу у вас помощи…
Дзержинский побледнел. Капельки пота поползли по лбу. Он почувствовал страшную слабость и головокружение, но, собрав последние силы, твердым голосом, прозвучавшим почти торжественно, закончил речь:
— …Вы видите, что именно все те данные и все те доводы, которые здесь приводила наша оппозиция, основаны не на фактических данных, а на желании во что бы то ни стало помешать той творческой работе, которую Политбюро и Пленум ведут.
Феликс Эдмундович сошел с трибуны под аплодисменты. Сел на свое место. Грудь распирала тупая боль. Он еще пытался слушать других ораторов, волновался, но вскоре почувствовал себя совсем плохо. Товарищи помогли выйти из зала, уложили на диван в одной из соседних комнат. Пришел врач, сделал укол камфары, дал ландышевых капель…
Феликс Эдмундович лежал и вспоминал слова старенького доктора из Сухуми: «Вас хватит не более чем на два-три года, если не будете лечиться и соблюдать режим». Это было в 1922 году. Неужели пришел срок? «Нет, — упрямо подумал Дзержинский, — мы еще поборемся», и когда немного отлегло, встал и направился домой.
Открылась дверь, и в квартиру вошел Феликс. Он был смертельно бледен и двигался медленно, с трудом. За ним Беленький и его секретарь по ВСНХ Реденс. Феликс Эдмундович крепко пожал руку Софье Сигизмундовне и молча направился в спальню.
— Я сам, — сказал он, когда Софья Сигизмундовна попыталась пройти вперед, чтобы приготовить постель.
Он упал без сознания между двумя кроватями. Беленький и Реденс подняли его и уложили на кровать. Прибежавший сосед по квартире старый товарищ Адольф Варский вызвал врача. Врач явился почти немедленно, но было уже поздно. Привычным движением доктор достал часы, щелкнул крышкой.
— Феликс Эдмундович Дзержинский умер в 16 часов 40 минут.
На вечернем заседании члены ЦК и ЦКК приняли обращение:
Ко всем членам партии, рабочим, трудящимся, к Красной Армии
Сегодня партию постиг новый тяжкий удар. Скоропостижно скончался от разрыва сердца т. Дзержинский, гроза буржуазии, верный рыцарь пролетариата, благороднейший борец коммунистической революции, неутомимый строитель нашей промышленности, вечный труженик и бесстрашный солдат великих боев.
Товарищ Дзержинский умер внезапно, придя домой после своей речи — как всегда, страстной — на Пленуме Центрального Комитета. Его больное, вконец перетруженное сердце отказалось работать, и смерть сразила его мгновенно. Славная смерть на передовом посту!
Наша партия в лице товарища Дзержинского теряет одного из самых выдающихся и самых героических своих вождей. В застенках царской России, в сибирской ссылке, в нескончаемо долгие годы каторжной тюрьмы, в кандалах и на свободе, в подполье и на государственном посту, в ЧК и на строительной работе — всегда, везде, всюду Феликс Дзержинский был на передовой линии огня. Он строил с беззаветным героизмом пролетарскую партию Польши и Литвы, в самые ужасные годы был неустрашимым подпольным революционером, и как только великая революция расковала его кандалы, сразу стал в боевую большевистскую шеренгу. Герой Октябрьского восстания п один из его руководителей, Дзержинский вскоре стал на самый тяжелый и мучительно трудный пост. Под его руководством отражала ЧК натиски врагов. В самые тяжелые времена, времена бесконечных заговоров и контрреволюционных восстаний, когда советская земля пылала в огне и кровавое кольцо врагов окружало бившихся за свое освобождение пролетариев, Дзержинский проявлял нечеловеческую энергию, дни и ночи, ночи и дни без сна, без еды, без малейшего отдыха работал на своем сторожевом посту. Ненавидимый врагами рабочих, он пользовался громадным уважением даже среди них. Его рыцарская фигура, его личная отвага, его глубочайшая принципиальность, его прямота, его исключительное благородство создали ему громадный авторитет. Его заслуги громадны. Переоценить их нельзя.
Но вот кончилось время гражданских боев. И Дзержинский посылается на новую передовую позицию. Он собирается в поход против разрухи, с нечеловеческой энергией борется за наш транспорт, а потом за нашу промышленность. «Мирная полоса», которая для других стала временем отдыха, для Дзержинского этого отдыха не дала. И теперь он работал и днем и ночью. И теперь он не знал «праздников». И теперь он все силы своей личности, своего огромного темперамента, своего ума и своей воли отдавал делу, за которое сражался всю жизнь. Его дело было прекрасно. Прекрасной была его замечательная жизнь. Прекрасна его смерть на боевом посту.
Мы склоняем свои боевые знамена над твоим телом, бесстрашный наш друг! Мы призываем всех трудящихся, всех пролетариев отдать свой последний долг бойцу, имя которого незабвенно, дело которого завоюет мир.
Да здравствует коммунизм!
Да здравствует наша партия!
Центральный Комитет ВКП(б)
Центральная Контрольная Комиссия ВКП(б)
Основные даты жизни и деятельности Ф. Э. Дзержинского