Джакузи для Офелии
Шрифт:
Леня подогнал пикап к самой калитке и приоткрыл ее.
Почти тут же раздалось грозное рычание, и из темноты выкатился большой косматый зверь.
Шарик бежал к злоумышленнику, пытающемуся проникнуть на его законную территорию, с самым угрожающим видом, казалось, еще немного — и он растерзает Леню, разорвет его на мелкие клочки…
Но когда их разделяло всего несколько метров, Леня открыл заднюю дверцу пикапа и выпустил свою пассажирку.
Пассажирка прыгнула навстречу Шарику и остановилась, приветливо помахивая хвостом. Это была средних размеров рыженькая собачка, в которой смешалось огромное количество самых разных пород. Видимо, среди этих пород затесалась колли, поэтому собачка отдаленно напоминала лисичку. Как звали на самом деле эту особу, Леня не знал, но он назвал ее Жучкой, и она охотно отзывалась на это незатейливое имя, особенно, когда к имени добавляли аппетитную косточку с хорошим куском мяса. Жучка была очень симпатичная, к тому же она находилась в таком состоянии, которое в глазах псов мужского пола делало ее просто неотразимой.
Шарик увидел Жучку и затормозил всеми четырьмя лапами. Он к этому моменту очень сильно разогнался, поэтому проехал на лапах, разбрасывая в стороны ошметки талого снега, как горнолыжник на крутом вираже.
В глазах Шарика вместо прежней ярости и готовности растерзать непрошеного гостя загорелся восторг.
Если существует любовь с первого взгляда, то именно она вспыхнула в сердце четвероногого кавалера. Он тоненько заскулил, пригнулся к земле мордой и передними лапами и умильно посмотрел на рыжую красавицу.
Жучка явно взирала на него с симпатией. Однако она была скромная и воспитанная девушка и не могла сломя голову броситься в объятия незнакомого джентльмена. Она опустила глазки и немного отступила, потом кокетливо присела, сделала вид, что выкусывает что-то из шерсти, потом вскочила и завертелась на месте, как полуторамесячный щенок. Шарик сел на снег, вывалил язык и в немом восторге следил за этой увлекательной игрой.
В общем, роман развивался по всем неписаным, но незыблемым правилам собачьего этикета.
Леня убедился, что четвероногие влюбленные полностью увлечены друг другом, и им сейчас совершенно не до него. Он еще раз оглянулся на флиртующую пару и быстро зашагал к заводскому корпусу.
За его спиной раздавался хриплый жизнерадостный лай и тоненькое веселое поскуливание.
Маркиз толкнул железную дверцу в мрачной стене из темно-красного кирпича, ту самую, за которой в прошлый раз скрылся Фролыч. Дверца с неприятным скрежетом распахнулась, Леня пригнулся и прошел внутрь.
Он оказался в помещении заброшенного цеха. В разных его концах на грязном бетонном полу громоздились огромные емкости — что-то вроде чанов. В Лениной памяти всплыло забытое словосочетание из школьной программы «электролитическая ванна». Под потолком цеха перекрещивались под разными углами металлические балки, на некоторых из них крепились тяжелые крюки подъемников. Царящую в помещении полутьму слегка разгонял слабый свет, пробивающийся сквозь небольшие, расположенные почти под самым потолком грязные окна.
Леня огляделся по сторонам. В этом цехе не было заметно никаких свежих следов человеческого присутствия, однако он точно помнил, что сторож Фролыч, вернувшись из магазина, вошел именно сюда. В дальнем углу помещения, за одним из чанов, Леня заметил узкую металлическую лесенку, вроде корабельного трапа. Эта лесенка вела к узкой антресоли, которая нависала над цехом, если продолжить морские сравнения, как капитанский мостик над кораблем.
Стараясь не греметь, Леня поднялся по металлическим ступеням, вышел на подвесную площадку и только тогда увидел дверь, выкрашенную унылой темно-коричневой краской.
Из-за двери доносились странные звуки, отдаленно напоминающие то ли слегка приглушенный шум горной речки, то ли рокот мотоциклетного мотора. Леня несколько секунд прислушивался к этому шуму, а потом осторожно толкнул дверь и проскользнул внутрь.
За дверью оказалась крохотная комнатушка, заставленная разрозненными и пришедшими в негодность предметами офисной мебели образца шестидесятых годов минувшего века — покосившийся письменный стол с ободранной и прожженной окурками столешницей, несколько колченогих стульев, небольшой несгораемый шкаф. Среди всей этой устаревшей «роскоши», уютно свернувшись калачиком на продранном полосатом матрасе, спал тот самый Фролыч, которого Маркиз встречал в прошлое свое посещение. Дед крепко спал, рядом с ним на полу валялась пустая литровая бутылка из-под «Синопской» водки. Те звуки, которые Леня слышал из-за двери, были его молодецким храпом.
Маркиз осторожно перешагнул через спящего сторожа. За его «спальным местом» виднелась еще одна дверь, ведущая во вторую комнату. Судя по планировке, Леня оказался в бывшем кабинете начальника цеха — первая маленькая комнатка предназначалась для секретарши, такие помещения называют «предбанником», а из нее можно попасть в сам кабинет.
Вторую дверь Леня открыл особенно осторожно, за ней его вполне мог ожидать не слишком вежливый прием, вплоть до неожиданного удара по голове или выстрела.
Однако ничего подобного не последовало.
Эта комната была немного просторнее «предбанника» и обставлена несколько богаче, хотя тоже давно вышедшими из обихода и собранными из разных комнат устаревшими предметами. Здесь имелся и поцарапанный буфетик, за застекленными дверцами которого красовались несколько разрозненных кружек, тарелок и стаканов, и довольно хорошо сохранившийся полированный письменный стол, немного испорченный белесыми кругами от горячих чашек, и даже обитый дерматином широкий диван.
На этом-то диване и сидела, поджав ноги, молодая женщина.
Она встретила Леню настороженным, полным страха и безысходности взглядом, но не сделала никаких попыток убежать или оказать ему какое-то сопротивление. Впрочем, убегать ей было некуда — Леня стоял в проеме единственной двери, а оказать серьезное сопротивление она вряд ли могла.
Леня с живейшим интересом разглядывал обитательницу кабинета. Он впервые видел Ирину Соловьяненко в ее собственном виде, без грима. Это была довольно привлекательная молодая женщина с короткими темно-русыми волосами, даже отдаленно не напоминающая экономку Ведерниковых Веру Николаевну, которую Маркиз видел выходящей из дома на набережной Мойки. Несомненно, Ирина в большой степени обладала даром перевоплощения… Зато в ней, безусловно, было отдаленное сходство с Лолой. Наверное, именно это сходство и навело Ирину на мысль подставить Лолу… хотя, кроме сходства, наверняка были и другие, куда более серьезные мотивы…
Если Ирина была сегодня без грима, то сам Маркиз на всякий случай тщательно загримировался. Он не хотел, чтобы Ирина раньше времени увидела его настоящее лицо, и перед поездкой на заброшенный завод засунул за щеки плотные ватные шарики, нанес на кожу тональный крем, наклеил пышные рыжие усы, густые брови, надел ярко-рыжий парик — словом, восстановил тот грим, в котором не так давно в том самом доме на Мойке изображал работника кабельной сети.
— Однако, никудышный у вас сторож, Вера Николаевна, все на свете проспит! — с усмешкой проговорил Маркиз. — Или вы предпочитаете, чтобы вас называли Ириной?