Джамби, духи леса
Шрифт:
– У меня другая идея, – сказала она и потянулась к ближайшей свече. Пальцы ловко собрали дорожку мягкого воска, текущего сбоку.
– Не обожгись, Коринн! – предупредил Пьер.
Коринн побежала к другим детям, которые двигались промеж могил, снимая с них воск и скатывая его в шарик в ладонях. Старшие дети вроде Коринн знали, что брать стоит только мутно-белый. Младшие либо обжигали пальцы о прозрачный, только что оплавившийся горячий воск, либо ждали слишком долго и пытались отломить уже застывшие, твердые белые куски.
После обхода всех могил друзья Коринн покинули кладбище с сероватыми комками воска разного размера. Но не
– Ты выиграла? – спросил папа.
– У меня нет шара.
Девочка вылепила из своего воска фигурку женщины с такими же длинными волосами, как и у нее. И показала ее отцу.
Он осторожно коснулся восковой фигурки.
– Ты все еще можешь выиграть. Здесь довольно много воска.
– Не думаю, – сказала Коринн. – И потом, так лучше.
Она посмотрела на своих друзей, Лючию и Лорена, которые держали в руках комковатые шарики воска размером больше их ладоней. Друзья взглянули на нее и ухмыльнулись. Коринн показала статуэтку и улыбнулась в ответ.
– Недостаточно большая, – сказал Лорен.
– Не больше, чем мой шар, – подтвердила Лючия.
Каждый сжимал в руках свой улов воска как приз, хотя победительницей объявили Лючию. Девочка вприпрыжку шла во главе процессии, хотя ей и приходилось все время притормаживать из-за матери.
Когда все вышли на дорогу, Пьер подошел к женщине, одиноко стоящей в тени.
– Вы заблудились? – спросил он незнакомку.
Женщина повернулась к нему и медленно покачала головой. Коринн едва могла разглядеть ее лицо, скрытое тьмой. В глазах, похожих на два озерца ртути, отражался свет луны.
Пьер колебался, как будто хотел сказать женщине что-то еще.
– Папа! – позвала Коринн отца, и он вернулся к ней. – Смотри, папа, – сказала девочка, подняв свою статуэтку в воздух: – Она светится.
Пьер улыбнулся:
– Должно быть, она волшебная… как и ты.
Коринн проследила за взглядом отца – он обернулся к тени, от которой только что отошел. Женщина исчезла. Девочка увидела лишь опустевшее кладбище.
3. Сестра
Когда голоса людей затихли вдали, джамби выбралась из-под защиты теней и на четвереньках побрела между свежеубранных могил. Отблески от коротких мерцающих свечей плясали на ее голом теле, пока она обнюхивала каждый надгробный камень. Глаза отражали свет так, словно сами были свечами. Тонкие и узкие конечности напоминали ветки. Когда джамби двигалась, воздух с шуршанием скреб по ее телу.
Шуршание прекратилось, когда она добралась до могилы под апельсиновым деревом. Она почувствовала запах человека, который остановился, чтобы поговорить с ней. Пьер – так они его называли. И так же, как Пьер до того, она провела рукой по имени на деревянном кресте. Джамби не распознала его. Ее народ не пользовался такими знаками. Но что-то притягивало ее к запаху, который доносился сквозь гниль, древесные корни и жирную, полную червей землю. Чем-то похожим пахло от ребенка, который бежал через лес, – того самого, который сжимал в руках восковую фигурку, так похожую на ее сестру.
Она прошептала в землю – нежно, словно ветерок тронул листву:
– Это ты?
Ее язык – язык животных, растений, корней и других джамби – едва ли мог быть понят людьми.
– Ты так и не вернулась. Я так и не узнала, что с тобой случилось.
Слова остались без ответа. Только волны продолжали разбиваться о берег неподалеку.
– Ты бросила свою сестренку ради этого ребенка? Она выглядит так, словно прожила весь тот срок, сколько тебя не было с нами. Они убили тебя? Или ты умерла от горечи разлуки с нами?
Она прижалась щекой к земле и запела:
Сестра, что рождена со мной,Гниешь теперь в земле сырой.Тела смешались, с грязью кровь —Уже не возродятся вновь.Сестра моя, как человек,Уснула под песком навек.Где потеряешь – там найдешь:Семью ты снова обретешь.В груди джамби зародился низкий рокот. Он становился все громче и громче и закончился криком, пронзившим воздух. Жители окрестной деревни услышали его, но успокоили себя мыслью, что это всего лишь сова, вышедшая на охоту, – хотя ни одна сова, что им приходилось слышать, не издавала похожих звуков. По впалым щекам джамби потекли мутные слезы. Падая на землю, они тут же превращались в сороконожек, расползавшихся по могилам. Закончив плакать, джамби поднялась и сказала:
– Тише, тише, сестра. Поглядим, сможем ли мы снова стать семьей.
По пенистой кромке прибоя джамби поползла вдоль берега – туда, где вода становилась спокойной и теплой. Там из глубины острова показывало свою пасть болото, разлившее свои склизкие воды промеж густого мангрового [2] леса. Джамби вошла в болото и по нему добралась до глинистого островка. На нем стояла старая покосившаяся лачуга, доски которой гнили и расползались, хотя ржавые гвозди изо всех сил старались удержать их на месте.
2
Мангры – леса, которые растут на затопляемых приливами территориях вблизи моря.
Джамби издала клич. Это был низкий гортанный звук, почти неотличимый от кваканья лягушки – или жабы из детской песенки, – если не считать того, что он пронзал воздух будто стрела. Ведьма, хозяйка крошечной лачуги, тут же услышала зов джамби, хоть и находилась в миле [3] от своего дома. Она склонилась над делянкой белых грибов, намереваясь уловить магию, которая начиналась только через три часа после восхода луны. Ведьма отмахнулась от крика джамби, как от надоедливого москита, и продолжила свою работу.
3
Миля – примерно полтора километра.
Когда ведьма не ответила на зов, глаза джамби вспыхнули гневом. Она вломилась в хижину и забрала несколько флакончиков, наполненных колдовским снадобьем. А затем, обмотавшись длинным отрезом зеленой ткани, джамби вернулась к деревьям.
4. Базарный день
Дом утопал в запахе апельсинов. Папа Коринн осторожно потряс ее, чтобы разбудить.
– День настал, – сказал Пьер заспанной дочери. – Твои апельсины готовы к продаже.
Не открывая глаз, Коринн вдохнула поглубже.