Джанга с тенями
Шрифт:
Коридор казался бесконечным. Иногда из-за дверей доносились стоны и бормотание, но большей частью за металлическими преградами жила оглушающая тишина. Кто находился в этих подземных казематах? Узники, безумцы, пленные или души тех, для кого дорога в свет или тьму закрыта на веки вечные? Ответа на эти вопросы у меня не было, так же как и желания узнавать, кто же на самом деле сидит в камерах.
Когда я проходил мимо очередной двери, из-за нее раздался безумный хохот. Я от неожиданности отпрыгнул к противоположной стене коридора и ускорил шаги, стараясь оказаться как можно дальше от сумасшедшего узника. Но хохот еще долго эхом отражался от стен и потолка и, подгоняя, бил меня по спине.
Спустя три вечности, когда я уже сбился со
Да, так пахло в Портовом городе Авендума, когда ветер дул со стороны Холодного моря. Это был запах соли, запах водорослей, запах морских капель, оставшихся после набегающих на пирс волн, запах чаек, которые по вечерам встречают рыбачьи лодки. Запах свежей прохлады, запах рыбы, запах бриза и запах свободы.
Чернильная тьма отступила, и медленно, жутко медленно из тьмы стали проступать призрачные очертания коридора. Откуда-то сверху пробивался робкий луч дневного света. Я остановился и, задрав голову, посмотрел на голубое пятнышко неба, видимое через маленькое окошко, пробитое в высоком, просто недосягаемом для меня потолке. На лицо мне упал солнечный луч, и я невольно зажмурил глаза. Ветер, который вместе с солнечными лучами проскользнул в отверстие, донес мерный гул, как будто недалеко от меня вздыхал уставший после целого дня тяжелой работы великан. Где-то поблизости находилось море, и прибой было очень хорошо слышно.
Море?! Но каким образом? Как оно тут могло очутиться?! Куда же я все-таки попал? И самое главное, как я сюда попал?
Оставшись торчать на одном месте, я точно не найду интересующих меня ответов, поэтому я распрощался со светом и направился дальше по коридору, вновь нырнув в неласковую тьму. Глаза к мраку привыкали долго, и один раз, едва не потеряв опору под ногами, я чуть было не грохнулся. Остановившись и вытянув вперед правую ногу, пощупал пол.
Так я и думал. Лестница. Как назло, она уходила куда-то вниз, в еще более густой и непроглядный (если такое вообще возможно) мрак. Я остановился и принялся размышлять, что мне делать дальше?
Дорога вниз, в глубокое подземелье тюрьмы (буду называть это место так, пока точно не узнаю, где нахожусь) для меня была крайне нежелательна. Сагот знает, на что я там наткнусь. Да и бродить во тьме я могу очень и очень долго. Мне бы вместо этой лестницы найти лестницу наверх, и желательно к выходу из этой странной и загадочной тюрьмы.
У меня, собственно, было всего два выхода из создавшейся ситуации: вернуться назад, в самое начало своего пути, или все же спуститься вниз и поискать лестницу, ведущую наверх. Первый вариант был даже более разумен, чем второй, но пройти весь этот долгий и утомительный путь назад я был просто не в состоянии.
Оставалось идти вперед, и только вперед. Решившись, я стал осторожно спускаться по лестнице. При мне не было ни масляного фонаря, ни факела, ни тем более магического «огонька», и идти приходилось на ощупь. Спускаясь и держась рукой за стену, я считал ступени. Их оказалось шестьдесят четыре. Крутые и избитые то ли временем, то ли тысячами ног, ходивших здесь, ступеньки привели меня в очередной коридор.
Этот коридор оказался полным близнецом того, по которому я шел совсем недавно. Тот же чернильный мрак, тот же затхлый и холодно-влажный, пробирающий до мурашек воздух, те же стены, сложенные из грубого камня и покрытые шершавым мхом-лишайником, те же металлические двери с решетчатыми оконцами. Единственное отличие этого коридора от первого я заметил только тогда, когда стал считать шаги. Двери в стенах находились через каждые сто, а не через двадцать, как было раньше, шагов.
Здесь было намного холоднее, чем в верхнем коридоре, и я спустя какое-то время, сам того не замечая, начал дрожать. Идти приходилось медленно, в темноте я боялся налететь на неожиданную преграду или попросту свалиться в провал, яму или попасть еще в какую-нибудь неприятность. После того как справа от себя я оставил седьмую по счету дверь, стены коридора изменились. Грубая каменная кладка и мох пропали, уступив место базальтовой скале. Неизвестные строители прорубали весь дальнейший коридор прямо в горной породе. У меня возникло подозрение, что я попал в казематы гномов или карликов. Скорее всего, карликов, потому как, если вспомнить о неожиданном существовании моря и освежить знания по географии, можно предположить, что я на востоке гор Карликов. Именно здесь горы граничат с морем Бурь, или Восточным океаном, как называют это море жители Пограничного королевства. Спрашивать себя, каким образом я очутился в такой дали от Ранненга, бесполезно. В голову лезли самые нелепые мысли.
Далеко-далеко впереди во мраке мигнул светлячок света. Я остановился как вкопанный и стал всматриваться в даль. Огонек еще раз мигнул. Ага! Скорее всего, это пламя еще плохо разгоревшегося масляного фонаря. Пламя тихонько покачивалось в такт чьим-то шагом и медленно удалялось от меня.
Сейчас я не раздумывал. Огонь — это разумные существа, даже если они и не очень дружелюбно настроены к неожиданным посетителям. Надо просто держаться от несущего фонарь человека в небольшом отдалении, вести себя как можно незаметнее и надеяться на то, что нечаянный проводник выведет меня из этой воистину странной и загадочной тюрьмы.
Я устремился за огоньком, презрев опасность споткнуться о неожиданное препятствие и поломать себе ноги. Нагнать незнакомца оказалось довольно легко — он плелся со скоростью огра, объевшегося человечины.
Пробежав мимо лестницы, ведущей наверх (именно, по ней пришел сюда неизвестный), я догнал путника.
Старик. Лица его я не видел, но по сгорбленной спине, шаркающей походке, дрожащей старческой руке, которая сжимала масляный фонарь, и по седым волосам я без всяких сомнений и колебаний понял, что этот человек старик. Неизвестный путник был одет в старую рваную дерюгу грязно-серого цвета, хотя я готов заложить последний золотой, что в далекие седые годы эта дерюга была великолепным камзолом. Массивная связка ключей, висящая на потертом поясе, противно дребезжала в такт его шагам. В другой руке дед стиснул то ли миску, то ли тарелку. Что в ней находилось, я разглядеть не смог, но старик нес миску аккуратно, и его рука, в отличие от руки, несущей фонарь, не дрожала. Дед шел, держа фонарь в вытянутой руке, и его тень, увеличенная в несколько раз, танцевала на стенах.
Я крался в десяти шагах от старика, стараясь держаться на границе тьмы и света фонаря. Старик шествовал молча и лишь иногда гулко кашлял. Кашель деда отчего-то напомнил мне кашель старого магистра Арцивуса. Да, старый волшебник Ордена со своими молниями и огоньками был бы сейчас очень кстати. Но полно мечтать, Арцивус далеко в Авендуме, готовит магов к «торжественной» встрече Неназываемого.
Дед шаркал, кряхтел, кашлял и ругался. Я боялся, что старикан развалится прямо на ходу, так и не добравшись до цели своего похода в этом подземелье. Но коридор, на мое счастье, неожиданно закончился, и дед, покряхтев, остановился возле крайней двери. Надсмотрщик, как я прозвал про себя старика, поставил миску и фонарь на пол и снял с пояса связку ключей.
Я так и не смог разглядеть лицо старика, он стоял ко мне вполоборота. Дед бормотал и придирчиво перебирал ключи в руках. Наконец он остановил свой выбор на огромном медном ключе и сунул его в замочную скважину. Старый хрыч попробовал повернуть ключ в замке, но из этого у него ничего не вышло, и надсмотрщик, кляня тьму и того, кто ее породил, вытащил ключ и вновь стал греметь связкой, ища более подходящий.
Тут до меня стало доходить, что, когда старик двинется в обратный путь, я окажусь прямо на его дороге, если только не потороплюсь добежать до лестницы. А в кромешной темноте бежать бесшумно, не видя ни стен, ни ступенек, довольно проблематично, если не сказать что сложно. Как бы медленно ни шел старик, если он меня и не увидит, то услышит обязательно.