Джед и кафе
Шрифт:
Я спешу туда. Мой телефон. Может, Панда вспомнила про меня. Я совсем не смотрел на время, но знал, что уже была глубокая ночь.
Кто может потерять меня в столь поздний час.
– Кто это?
– спрашиваю я, потому что номер был мне незнаком.
– А вы кто?
– Спросил меня женский голос.
– Вы звонили несколько дней назад.
– На этот номер я не звонил - ответил я.
– Нет. Но вы звонили моему мужу.
– Мужу?
– Удивился я, вспоминая, кому я звонил последнее время.
– Вы жена Джи?
– А вы тот приятель, который так называет моего мужа?
– Он может со мной поговорить?
– Нет.
– Тогда передайте ему привет от меня.
– Это невозможно.
– Наверное, он меня ненавидит...
– Он? Вы
– Что?!
– Если бы вы были настоящим другом, то знали бы о случившимся. Джи больше нет в живых.
– Как?! Как нет в живых?!
– Заорал я.
– Его сбила машина... я больше не могу говорить...
– Когда это произошло?!
Молчание, сопровождавшееся заметными всхлипываниями.
– Когда, чёрт возьми?!
– Около месяца назад.
– Почти тогда, когда я уехал.
– Я стоял как окаменевший. Мне в это не верилось.
Но из телефона больше не издавалось ни единого звука.
Я не мог отойти от случившегося. Всё казалось мне таким сумбурным и немыслимым. Джи. Мой друг детства. Его больше нет.
Благородный, добрый, он всегда желал мне только хорошего, он всегда приходил на помощь. Он не заслужи такого. Только не он.
– Зачем же мы вообще тогда живём?
– я прошептал...
Разбросанные картины, сорванные обои, ободранная мебель, многие вещи не там, где им положено быть - вот что увидел я, когда открыл глаза. Я лежал на полу. Я озяб. Я долго не понимал, как я там оказался. Долгое время я находился в забытьи. Я совсем не убрался здесь. И что вообще произошло сегодня ночью? Кто мне подскажет?
Двумя часами позднее, я сидел на берегу моря, и размышлял обо всём. Жизнь совершенно лишена смысла. Ты можешь натворить много плохого или же сделать много хорошего, как это делал Джи. Но это не имеет значения для жизни. Она может покинуть нас в любой момент. Смерть же нас не покинет никогда. И тогда я не понимал, почему же для меня и для других, так важна эта жизнь? Все мы так отчаянно цепляемся за неё, все мы хотим жить. Может быть, всё это из-за страха смерти, вернее, страха неизвестности. Ведь мы не знаем, что будет после. Имей мы хоть одну гарантию того, что там что-то есть, мы бы так не страшились. Именно ощущение смерти делает жизнь такой значимой. Если б хоть один умерший вернулся бы и сказал нам, что нечего бояться, то мы бы не беспокоились. Но оттуда никто не возвращается. Потому что после жизни нет ничего.
Я сидел, и страшное отчаянье забралось в моё сердце. Уже был рассвет, а я всё сидел на берегу и глядел в эту призрачную гладь. Скоро нужно будет отправиться на работу, но имеет ли она хоть какое-то значение? Жизнь страшно, мучительно коротка.
Сейчас мне хотелось убежать куда-нибудь в люди. Поговорить с кем-то. Услышать чей-то голос. Я бы всё отдал за тепло Панды. Так его не хватало сейчас. Оно бы сказало мне что я не одинок. Я чувствовал себя брошенным щенком, и моё отчаянье было таким, что я бы сейчас увязался за первым встречным. Так страшно было мне оставаться одному.
"Я не познал ни одной истины - говорил мне Лаил - Кроме той, что всех нас ждёт смерть".
И мне хотелось оставить больше отпечатков, больше дел, больше вещей после себя, пока я не умру. Пусть кто-то увидит, что я был. Что я жил когда-то на этом свете. Ведь я умру и всё это сотрётся из памяти других людей. Никто не вспомнит про меня. Ведь каждый представляет ценность только для себя. И когда мы умираем для себя, мы умираем совсем. Теперь я понял отчаянье Лаила.
Я дрожал. Мне было не по себе. Хотелось бежать и орать. И только здравый (в чём-то) рассудок не позволял мне делать всё это. Хотя, кому какое дело?
Я достал свой телефон. Диктофон. Вижу старые записи.
Помню, я часто записывал свои мысли сюда. Но я не хочу их слушать.
Я говорю, чтобы мне было не так одиноко. Другие не поняли бы меня, потому что их заботят свои мысли, а не мои. Всё это только для меня.
Я говорю и говорю.
Вспоминаю Джи и себя, совсем ещё юных. Столько всего осталось в памяти. Позже я приду в интернет-кафе и напечатаю (кого я обманываю, я и так печатаю) всё, что вспомнилось...
~~Отец обещал мне, что пойдёт со мной, но на утро ему стало настолько плохо, что он даже и встать не мог. У него была какая-то тяжёлая болезнь, и он лежал, не вставая с постели, две недели. К счастью, потом он совсем поправился. Мама говорила мне название этой болезни, но оно было каким-то незапоминающимся, так что я забыл про него. Специально. Я называл эту болезнь, болезнью из-за которой я пошёл в школу совсем один. И не пошёл, а поехал. Мама тогда была на работе. Она бы никогда не допустила того, чтобы я пошёл совсем один. И отцу потом здорово досталось. Я стоял на остановке, в полной растерянности. Помню, что на улице было очень грязно и мокро. На дороге была огромная лужа, которая через минуту испортит мне весь костюм (а мы с папой так долго его приводили в порядок) вместе с автобусом, который на неё наехал. И вот я, весь мокрый, зашёл внутрь. Какие-то парни, увидев меня, засмеялись таким разливающимся смехом, что сразу стало как-то жутко на душе. Я нашёл место, подальше от них и уселся, поглядывая в окно. Это вам сейчас легко ездить в автобусе. Но вспомните, как это трудно давалось в детстве. Когда ты боишься просто встать с места, когда твоя остановка уже близко. Когда застенчивость давит тебя изнутри, и ты должен собрать всю смелость, чтобы просто выйти. Для взрослых это сущий пустяк. Можно подумать, что это слишком легко. Но не для нас в детстве. Когда ты боишься сделать хоть один неверный шаг. Когда ты всё время думаешь о том, что вдруг неожиданно споткнёшься или не удержишься на месте. Даже если знаешь, что это не так, страхи порождаются сами собой. А уж крикнуть водителю, чтобы тот остановил автобус в нужном месте, пожалуй, самая непосильная задача. Причём, даже для взрослых. Если конечно, вы не из тех, говорливых людей. Я размышлял о том, как пройдёт сегодняшний день в школе. Но тут меня прервал какой-то мужчина с бородой и сверкающими глазами. Он был очень плохо одет. Ещё от него ужасно пахло на весь автобус. Он подошёл (чего я больше всего боялся и больше всего ожидал) ко мне.
– Мальчик, ты не заблудился?
Он сказал это таким хриплым и странным (как мне показалось, то ли от страха, то ли он был действительно странным) голосом, что когда автобус остановился, я так быстро выскочил на улицу, вероятно, споткнувшись, потому что те двое засмеялись надо мной ещё сильнее. Но мне сейчас было всё равно на них. Главное, это быть подальше от того человека. Я до смерти перепугался. Потом в будущем я подумал, что может быть он просто хотел помочь мне. Но для начала бы мог помыться. Но, быть может, он просто был очень беден, поэтому ходил в том, что у него было. И бояться нужно было двух ухоженных молодых людей. Они, ради забавы, могли сделать что - угодно. С годами начинаешь понимать, то, какими мы видим людей внешне и то какие они на самом деле - это совершенно разные люди. Тем не менее, благодаря этому человеку, я вышел за три остановки до школы. Так что это прибавляло мне ещё и ещё неприятностей. Я был мокрый, весь продрогший, и руки мои тряслись. А мокрые волосы никак не хотели высыхать. С большим опозданием, но я, всё же, добрался до школы. Отец сказал мне, что когда я подойду к ней, то нужно будет подождать у входа, пока нас не встретит учитель. И я так и стоял. Никакого учителя не было. А я всё ждал и ждал. Я стоял на одном месте
Я был здесь впервые и не знал, что могло таиться здесь, какие звери здесь обитают. Быть может, один уже заметил меня и только ждёт подходящего момента, чтобы наброситься. И, действительно, я услышал приближающиеся шаги. Я боялся, что это чудище утащило учителя с учениками и теперь добралось до меня. Никогда мне не было так страшно. Между тем, шаги всё приближались и приближались. Они смешивались со звуками падающих с крыши капель. Ветер, иногда, был очень сильный. Он трепал мои грязные волосы, и от моей, прилизанной и ухоженной когда-то, причёски уже ничего не осталось. Шаги всё ближе.