Джек Абсолют
Шрифт:
Джек не любил играть на сцене. Правда, семь лет назад он пережил недолгое увлечение театральной жизнью, но и в ту пору предпочитал роль автора, идеи которого на сцене воплощают другие. Однако это касалось актерской профессии. Участие в любительских представлениях считалось занятием, вполне достойным джентльмена.
Зрители приветствовали каждую удачную реплику одобрительными возгласами и аплодисментами, как если бы они находились в «Друри-Лейн». Балкаррас с большим чувством декламировал «Элегию» Грея. Пеллью, хотя язык его несколько заплетался по причине излишнего увлечения бишопом, прочитал несколько сонетов Поупа. Генерал Фрейзер, к восторгу компании, продемонстрировал удивительно легкий и приятный баритон, исполнив «Горец, славный паренек», а Бургойна упросили показать несколько отрывков из его собственных драматических произведений. Генерал, Джек и Луиза стали читать их в лицах, и Бургойн произнес заключительные слова из его пользовавшейся успехом в Лондоне пьесы «Дева дубов»: «Я всем сердцем люблю старый дуб, но не могу сидеть в его тени, когда размышляю о Креси и Азенкуре». Тут все как один встали, чтобы выпить за те славные победы прошлого и не менее славные, ждущие их в грядущем.
Каюта была набита битком. После ужина народу подошло еще больше, и теперь там собралось четырнадцать офицеров, несколько офицерских жен, чета Скинов и еще двое видных лоялистов. В общей суматохе Джек потерял Луизу из виду. Лишь с полдюжины раз обойдя все помещение и многим надоев расспросами, он убедился в том, что ее здесь уже нет. Джек стремглав выскочил на палубу. Ему потребовалось время, чтобы приспособиться к сумраку после ярко освещенной каюты, и лишь тогда он увидел Луизу. Девушка стояла у борта над трапом, по которому ее горничная Нэнси спускалась в шлюпку.
— Собралась убежать, Луиза? Разве для этого не требуется двое?
Встрепенувшись, девушка обернулась на его голос.
— Джек...
— Ты не говорила мне, что сойдешь на берег сегодня вечером.
— Мой отец договорился о жилье в городе. После пяти недель плавания в корабельной тесноте...
Она не договорила.
— А разве ты не хотела попрощаться?
— Ненавижу прощания. Терпеть их не могу. Нэнси потратила уйму времени, накладывая тени на мои глаза перед выступлением, и пообещала, что накажет меня, если они потекут. Кроме того, я пробуду в отсутствии всего несколько дней, а потом присоединюсь к отцу и его полку. Мы увидимся в городе, так что в тягостном прощании на борту корабля нужды нет.
— Надеюсь, что ты не ошибаешься. Кажется, генерал хочет занять меня работой.
— Ничуть в этом не сомневаюсь. Но не забудь, что я сопровождаю кампанию. Времени для встреч у нас хватит. Я еще успею тебе надоесть.
В голосе Луизы прозвучала фальшь, как будто она все еще участвовала в пьесе.
Джек вдруг понял, в чем дело.
— Фон Шлабен огорчил тебя, верно? Я видел вас здесь вместе. Он держал тебя за руку. У меня и без того масса причин питать к нему отвращение, но если он причинил тебе хотя бы минутное беспокойство...
— Нет, Джек. Выбрось его из головы. Я... — Она заколебалась, потом вздохнула: — Да, признаюсь. Он действительно заставил меня поволноваться. Я немного знала его в Лондоне и...
Джек нахмурился.
— Припоминаю, ты упоминала, будто знакома с ним. Но ты никогда не рассказывала о том, что ваше знакомство зашло так далеко, что ты позволяешь ему касаться тебя.
Джеку самому не понравилось, какой тон он избрал для этого объяснения, но молчание девушки побудило его продолжить:
— Кроме того, мне кажется странным, Луиза, что ты не заговаривала о нем до сих пор. Принимая во внимание то, что произошло между ним и мною.
— А что тут странного? — Лицо Луизы залила краска. — В конце концов, ты ведь только сегодня вечером рассказал мне о То... Тоун...
— Тоунзаа? — Джек, смутившись, покачал головой. — Как это можно сравнивать?
Она воинственно выставила вперед подбородок.
— Наш корабль плыл к той самой земле, где вы с ней любили друг друга, но во время плавания ты и словом о ней не обмолвился.
— А с какой стати я стал бы о ней рассказывать?
— Именно, Джек. Именно. И точно так же ни разу не заикнулся о предполагаемой причине той дуэли.
При виде недоуменного выражения, появившегося на его лице, она добавила:
— Об актрисе.
Джек вздрогнул. Голос ее тут же смягчился, и она сделала шаг к нему.
— Прости, Джек. Я... я тебя не обвиняю. Я лишь хотела заметить, что когда кто-то... оказывает тебе знаки внимания, как-то не хочется обсуждать с этим человеком предыдущих воздыхателей.
Его бросило из жара в холод.
— Фон Шлабен был твоим возлюбленным?
— Конечно, нет! Что за вздор? — Она содрогнулась. — Он внушал мне неприязнь еще до того, как я узнала о его заговоре против тебя или услышала от генерала то немногое, что он счел возможным рассказать об умыслах иллюминатов против моей страны.
Луиза коснулась затянутыми в перчатку пальцами его руки.
— Но нас не всегда понимают так, как мы рассчитываем. Возможно, он предпочитал тешить себя иллюзиями, принимая мою прохладную учтивость за поощрение. Может быть, в Германии женщины добиваются внимания мужчин именно так.
Она Нарочито рассмеялась, но Джек не поддержал ее. У него появилась новая серьезная причина ненавидеть графа.
Выражение его лица не укрылось от Луизы.
— Прости меня, Джек. Вот почему я сегодня так плохо играла на сцене и вот почему поспешила уйти. Мне не хотелось оставаться в обществе этого человека. Ну а что касается нас с тобой... Увидимся завтра или послезавтра. Так что перестань хмуриться.
Внизу, на воде, Нэнси устроилась на носу маленькой лодки. Лодочник в натянутой на смуглый лоб шерстяной вязаной шапочке выкрикнул что-то с резким местным акцентом.
Луиза полуобернулась.
— Что он сказал?
— Он попросил поторопиться, поскольку его молодая жена греет для него постель. Разве ты не понимаешь французского?
— Почти ни слова. Американское образование, будь оно неладно!
Лодочник крикнул снова, на сей раз присовокупив к своей тираде ряд крепких ругательств.
— Встретимся на берегу, Джек Абсолют. И в походе. Мы еще проведем вместе немало времени.
Она подалась к нему, и их губы соприкоснулись, но, прежде чем Джек осознал, что происходит, он уже вел Луизу вниз по трапу. Очутившись в лодке, она устроилась на корме. Энергично работая веслами, лодочник направил суденышко к городскому причалу.
Джек проводил ее взглядом. Луиза ни разу не оглянулась, но на полпути к пристани неожиданно подняла руку в знак прощания. Потом лодка растаяла во мраке, но Джек все смотрел и смотрел вслед, мысленно повторяя слова, которых так и не произнес, и зная, что вряд ли уже произнесет.