Джек Бестелесный
Шрифт:
— Папа, я понимаю.
— То, что произойдет с тобой сегодня… — Поль внезапно умолк, чтобы укрепить собственную шаткую эмоциональную баррикаду. — Черт побери, Марк! Ты обязан дать возможность экзотическим следователям увидеть правду. Какой бы она ни была! Кому бы ни навредила! На нас, оперантах, лежит священный долг — служить человечеству. Мы просто обязаны вести достойную жизнь. Выполнять и поддерживать законы Галактического Содружества.
Не подвергая их сомнению?
Пока — да.
Некоторые законы Галактического Содружества несправедливы. Жестоки. Бесчеловечны!
Сынокдорогойсынок я знаю они могут такими тебе показаться…
Папа, сомневаюсь не я один.
Да. Но речь идет не о сомнениях, а о поступках.
Не тревожься. Следователи не отыщут в моем сознании никаких криминальных улик. Чести семьи ничто не угрожает…
— Черт бы побрал тебя и твою желторотую надменность! Неужели ты не понимаешь, что сегодня тебя будет допрашивать крондакский Великий Магистр, главный специалист по судебной метапсихологии! — крикнул Поль.
«Копаться в моем сознании», — поправил мысленно Марк, а вслух сказал:
— Папа, Магистрат не узнает от меня ничего такого, что повредило бы твоей репутации или подорвало бы твой престиж. Вы с Grandpere обшарили мое сознание три дня назад, сразу же после того, как меня нашли, а потом дядя Северен, тетя Анна и профессор Барнс тоже получили возможность вывернуть меня наизнанку. И все вы верите, что я говорил правду. Теперь экзотики должны убедиться в этом официально. Одно из двух — либо они поверят, либо решат, что я нарушил их законы, и вынесут приговор. Меня это устраивает. Может быть, мы пойдем туда?
Потому что, чем дольше мы мешкаем, тем сильнее я боюсь!
— Марк, пусти меня в свое сознание, — умоляюще сказал Поль, сжимая плечи мальчика. — В потаенное место. Я знаю, нам не удалось вывернуть тебя наизнанку. Ты удивительно хорошо умеешь прятать глубокую маскировку мыслей, но я знаю, ты что-то от нас скрываешь. Дай мне посмотреть! Доверься мне! Ради Бога, скажи мне, живы ли твоя мать и дядюшка Роги или нет.
Марк с помощью телекинеза мягко ослабил мышечное напряжение отца и высвободился.
— Ты ведь знаешь ответ, папа. Вы сорвали мои экраны и посмотрели сами. Вы все! Что же еще ты от меня хочешь?
Да мы так думали но если они вправду утонули почему в тебе нет ни следа горя Марк ты не можешь оставаться равнодушным ты же не мог сознательно ее убить ты же любил ее.
Больше чем ты папа.
— Это неправда! — воскликнул Поль. — Погляди в меня. Погляди!
Мальчик пожал плечами и не воспользовался приглашением. В его сознании промелькнули образы многих женщин — красивых, обаятельных операнток, влюбленных в Поля Ремиларда.
— Ты не понимаешь, — сказал Поль. — Это… это никакого отношения к любви не имеет. — Поданный намек на эмпатию исчез, как огонек задутой свечи, и вновь отец смотрел вниз со своих олимпийских высот. — Ты слишком юн, чтобы понимать сложности мужской сексуальности. Ты слишком… (не по-человечески) эмоционально абстрагируешься.
— Дядюшка Роги говорил мне то же самое. Мне будет его не хватать.
Марк скажи мне ПРАВДУ ОНИ МЕРТВЫ?
Поль обрушил на мальчика всю силу принуждения. Марк судорожно дернулся и упал бы в воду, если бы Поль его не подхватил. Но, едва нанеся удар, Поль отступил, вновь обескураженный непреодолимой пропастью, которая отделяла его собственную пылкую натуру от ледяной бесстрастности сына.
Отец сжимал плечи сына, но их сознания все так же разделяла непроницаемая стена. Поль сказал вслух:
— Я люблю твою мать и люблю тебя. Если ты сделал то, что, по-моему, ты сделал, я не сомневаюсь в благородстве твоих побуждений. Помочь тебе я не могу, но сделаю все, что в моих силах, чтобы исправить положение. Ты понимаешь?
— Да, папа.
Поль отпустил его плечи, они перешли заливчик по камням и скоро очутились на еще одной площади, замкнутой большим серым зданием.
В отличие от великолепных башен континентальных Интендантств административные постройки отличались скромным стилем. Этот дом словно пытался слиться с заросшим деревьями склоном холма. Гранитные ступенчатые балконы прятались в цветущих плетях разных лиан, утопали в зелени других растений, а зеркальные окна в глубоких нишах словно вбирали в себя эти краски, сливаясь с общим фоном. Входные двери, как и окна, укрывались в нише и выглядели очень скромно: резные дубовые створки выкрашены в серый цвет, а ручки выполнены в американском колониальном стиле из черного чугуна, как и петли. На гранитной плите посреди крохотного газончика у ступенек выгравированная надпись сообщала:
МАГИСТРАТ ГАЛАКТИЧЕСКОГО СОДРУЖЕСТВА
ПОПЕЧИТЕЛЬСТВО ЗЕМЛИ
Красивый мужчина с бородкой и высокий мальчик поднялись по ступенькам бок о бок, и Марк вежливо отворил дверь перед отцом. Они вошли в небольшой вестибюль с полом из полированных черно-белых мраморных плит и стенами, обшитыми великолепными панелями из каштана. По сторонам стояли мягкие скамьи, обтянутые довольно потертой коричневой кожей, со столиками и бронзовыми торшерами между ними. На одном столике стоял аппарат для чтения, на другом — телефон без видеоустройства. В стене напротив входа виднелась безликая дверь с полированной бронзовой ручкой. В стену рядом с ней был вделан видеоэкран. Бронзовая табличка со старомодной надписью гласила: «ИНФОРМАЦИЯ».
Поль нажал на кнопку.
Экран вспыхнул, и на нем появилась глянцевитая зеленая физиономия мужчины Симбиарской расы.
— Доброе утро, Интендант Ремилард, — произнес экзотик на официальном языке Земли без малейшего акцента.
— Доброе утро, Блюститель Абарам. Я привел свидетеля-обвиняемого Марка Кендалла Ремиларда, который вызван на допрос.
— Вы пришли на три минуты раньше назначенного часа, но Старшего Блюстителя Малатрасисс и Аналитика Трома'елу Лека такое малое отклонение не затруднит. Но, может быть, свидетель-обвиняемый предпочтет подождать?
— Нет, — ответил Поль.
Бронзовая дверь отворилась. За ней ждали двое невозмутимых симбиари в золотистой форме.
— Обвиняемый проследует дальше с этими блюстителями, — сказал Абарам.
Марк вошел, а Поль резко потребовал:
— Когда допрос закончится, будьте добры, доставьте мальчика в мою канцелярию в Североамериканской башне. Немедленно.
— Будет выполнено, — ответил Абарам, — если это окажется совместимым с результатом допроса. Мы вас тотчас известим.
Экран погас, Марк встал между двумя экзотиками, они повернулись, и дверь закрылась, оставив Поля одного в вестибюле.