Джек Бестелесный

Мэй Джулиан

— Их обращение на истинный путь должно последовать за вашим, — сказало Бесконечное Приближение.

— Ну, а как я могу убедить себя, что Единство — наша судьба?

— Для начала ознакомьтесь с трудами французского философа, который много лет назад исследовал основы этой концепции — еще в середине вашего двадцатого века. Его звали Пьер Тейар де Шарден. По профессии он был палеонтологом.

— Никогда о нем не слышал.

— В отличие от Поля Ремиларда. Но это, впрочем, к делу не относится.

— В таком случае почему вы, лилмики, не назначили Дирижером Поля или кого-нибудь из его чертовой Династии?

Восточная женщина покачала головой.

— О нет! У Поля свои обязанности, у вас — свои.

— И да поможет Бог нам обоим, — пробормотал Дэвид.

— Мы, лилмики, поможем вам, насколько это возможно. А принудить Бога вы должны сами.

Больше они не говорили, а когда музыка смолкла, Дэвид сухо поклонился и удалился.

Лора Трамбле чуть не упала в обморок от волнения: лилмикский Надзиратель! Один из владык галактики! Танцует с ней!

Что скажет Поль?

Тут она случайно взглянула через глянцевое плечо Душевного Равновесия и увидела, с кем танцует лилмик, преобразившийся в статную африканку…

С Полем!

Внезапное радостное возбуждение исчезло. Лора поняла, что должно произойти, и ее охватил ужас. Лилмики намерены разлучить их! Теперь Поль стал Первым Магнатом, и конечно же эти нечеловеческие существа наметили ему в новые жены другую женщину — уж наверное, достойную интеллектуалку с выдающимися метаспособностями.

Но из их гнусной интриги ничего не выйдет! Поль найдет способ не подчиниться им. Как только она разведется с Рори, они…

— Это вам ничего не даст, — сказало Равновесие.

Она остолбенело посмотрела на него. Лора Трамбле была очаровательной женщиной с матово-прозрачной кожей, синими глазами, опушенными темными ресницами, и гордо изогнутым кельтским носом. Белокурые волосы зачесаны от висков и заколоты парой золотых гребней. Платье из черного бархата украшала только приколотая к правому плечу бледно-желтая живая орхидея. Она сказала холодно:

— Я не понимаю, о чем вы говорите.

Сущность, которая не была ни человеком, ни мужчиной, только улыбнулась.

— Возможно, вы считаете, что ваш брак с Рори Малдоуни — уже прошлое, что даже маленькие дети, которых вы оба нежно любите, не могут помешать вам расстаться…

— Да! — ответила она яростно, тщетно пытаясь найти силы, чтобы вырваться из его рук. Но у нее ничего не получилось, и они продолжали танцевать под томную бразильскую музыку. — Рори знает, что между нами все кончено. Что я решила уйти к Полю. Он смирился с этим.

— Поль на вас не женится, — очень серьезно возразил лилмик. — Наш пролепсис показывает, что он никогда не вступит в новый брак.

— Пролепсис? Что… что это такое?

— Мы способны видеть то, что вы называете будущим. Не все и не всегда ясно. Однако пролепсис, касающийся вас и Поля, абсолютно необратим.

— Я люблю его, а он любит меня! Он сам мне сказал!

— Первая половина вашего утверждения — бесспорная правда. Но вторая сомнительна, если под «любовью» вы понимаете чувство более сильное, чем собственное «я». Поль находит вас привлекательной, сексуально желанной, он находит в вас утешение в столь трудный период его жизни. Но он никогда не свяжет себя с вами, как и с другой женщиной.

«Что ты знаешь о человеческой любви ты СУКИН СЫН? Ты… ВЕЩЬ!»

—  Что любовь таинственна, что она означает разное для разных человеческих сущностей. Что она может возвышать и давать силы, но также унижать и губить. Что ее нельзя принудить. Что иногда она спонтанна, а иногда ей учатся. Что она рождается, живет и иногда умирает. Что она является продолжением метасозидательной способности и реализуется, принося плоды. Что она сродни божеству. Вот что знает эта сущность. Нося человеческое тело, она открывает для себя все новые и поразительные вещи о любви почти каждую минуту.

Лора Трамбле неожиданно успокоилась и теперь небрежно прислонялась к плечу лилмика. Музыка приближалась к финалу, и танцоры томно покачивались в такт ритму.

— А вы знаете, какую боль способна причинить любовь? — вдруг спросила она.

— Пока еще нет, — призналось Равновесие. — Но со временем, возможно, познаю и это.

— Вы, лилмики, будете облекаться в человеческие фигуры и по другим поводам? — спросил Поль у Умственной Гармонии.

— В этом облике вы увидите нас, только когда человеческая раса достигнет Единства. Если достигнет.

— А! — сказал Поль. — Очень жаль. Вы танцуете как никто.

— Вы мне льстите. Этим искусством я владею только теоретически. Я никогда раньше не танцевала. Но ощущение очень приятное.

— Рад слышать. В распоряжении воплощенного есть много безобидных удовольствий. Как вы, возможно, уже убедились.

Африканская красавица засмеялась грудным смехом.

— По-моему, Первый Магнат, это уже похоже на дерзость.

— С такой августейшей сущностью, как лилмикский Надзиратель? Я не посмел бы.

— Полагаю, вы способны посметь очень многое и не всегда разумное… Но я здесь не для того, чтобы вас поучать. Я пришла вас поздравить. После вашего избрания вы произнесли перед Консилиумом вдохновенную речь. Ваши слова об обязательствах оперантов перед неоперантами были особенно впечатляющими.

— Благодарю. Я говорил, что думаю.

— Но разделяет ли большинство других человеческих Магнатов ваш идеализм и преданность Галактическому Содружеству?

Он сверкнул своей обворожительной улыбкой.