Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

15. АБОРТ

Гретхен сидела в комнате одна. Вокруг нее в холодном свете, отражающемся от побеленных стен, кружились пылинки.

Комнату наполняла тишина.

Спустя некоторое время Гретхен закурила.

Здоровье отца таяло. Мать до того растерялась от этого ухудшения, что в своих письмах больше не старалась скрыть овладевшее ею опустошающее отчаяние. В ее жизни так много было связано с мужем, что она не видела смысла в существовании без него. Когда Гретхен была маленькой, мать часто рассказывала ей историю о великане-людоеде, которого нельзя было убить. Ибо его сердце было спрятано в яйце в самой сердцевине старого дуба. Но он умер, когда дерево треснуло от попадания молнии. Вот и отец был таким дубом, в котором мать хранила свое сердце. Она не могла жить после его смерти. А если сможет, то, безусловно, уже не играя главной роли в тех делах, что он вел.

Когда отец скончался (что непременно когда-нибудь должно было произойти), все, что создавала Гретхен, оказалось на грани краха. Она постаралась по возможности запутать юридическую ситуацию, однако в определенном важном моменте закон был ясен: если она не отыщет мужчину, который бы опекал ее и присматривал за ней, то в отношении нее будут назначены судебные слушания.

Лучшим кандидатом ей казался Вульф.

Не то чтобы этот человек был нужен для управления «Предприятиями Рейнхардта». Ему даже не хватило храбрости лично предстать перед Гретхен, когда он попытался ее шантажировать. Он просто вложил снимки в

конверт и оставил на ее столе, чтобы она обнаружила. Гретхен ни разу не почувствовала сожаления. Ни когда его избили, ни когда его дом сожгли, чтобы наверняка уничтожить негативы.

Не то чтобы у него были выдающиеся умственные способности. Она подошла к его постели с цветами и супом, о котором сказала, что сварила сама. (Это была ложь во спасение; конечно же, его приготовил Абеляр.) Потом она сидела рядом с ним и вспоминала о детстве, проведенном вместе, смеялась над веселыми вечеринками, держа его за руку, когда он вспоминал тех, кто уже умер. Вульфхен, называла она его, волчонок, в точности так, как когда они были молоды. Когда Гретхен ушла, он остался озадачен: ведь именно из-за нее он попал в госпиталь?

Человек, который во главе огромной корпорации будет настоящим бедствием.

Однако, несмотря на все его недостатки, Гретхен не уволила бы его. По мере постепенного сокращения своей семьи она все бережнее относилась к воспоминаниям. В любом случае, лучше волк в загоне, чем бродящий снаружи во тьме. Ей нравилось, бывая с ним, поглядывать на него украдкой. Нравилось, что можно доверить ему секретарские обязанности. Если бы только со всем, что ей угрожает, можно было управляться так же легко!

Мир был полон врагов менее очевидных.

Даже тетя Пеннигер, глупая курица, ополчилась против нее. Как раз в прошлое воскресенье, за обедом, она сказала:

–  Ты заметила, что все как будто одного мнения? Будто боятся, что соглашение не будет достигнуто. Они не думают, что если не уступят, то с ними что-нибудь случится? Мне кажется, им следует задуматься.

–  Я представляю себе эти новые настроения, - ответила Гретхен.
– Анархия и профсоюз - кто не слышал о таких вещах? Ныне уже никого не удовлетворяет его положение, даже тех, кто отхватил лишку и пытается удержать обеими руками. Неудивительно, что везде смута.

–  Мне очень жаль этих бедолаг шахтеров. О них много пишут в газете.

–  Изрядно путаницы в этих статьях. Главное тут, что маркграф совершил ошибку. Однако и им не следовало прибегать к жестокости и саботажу. Не следовало самовольно захватывать шахты. Чего же они ожидали? Что солдаты просто повернутся и уйдут?

–  Как это ужасно - умереть вот так! Но ведь кто-то теперь радуется, что его компании, производящие…

–  Тетя Пеннигер!
– возмутилась Гретхен.

Та отвела взгляд.

–  Ну а что, собственно, я могу знать? Я всего лишь старуха.
– И, более решительно, добавила: - Во времена моей молодости о таких злодеяниях и не слыхивали. Тогда лучше умели управлять. Солдаты убивали только других солдат.

–  Это, конечно, весьма прискорбно, но, может быть, вы перестанете говорить и думать об этом…

–  Мне кажется, становится все прискорбнее и прискорбнее. Как будто некто построил мельницу типа маленькой волшебной меленки на дне моря, что молола соль, да только это мельница нищеты и горя. Сколько неприятностей!
– Тетушка Пеннигер покачала головой.
– В любом случае, мы занимаемся печальным бизнесом.

Благодаря которому, поняла ее Гретхен, ты и имеешь такое высокое положение.

И это было правдой. Загрязняемый из сотен непрослеженных источников, изо дня в день становясь все более мрачным и жестоким, по причинам, которые не сумел бы доходчиво объяснить никто на свете, мир соскальзывал в хаос и даже что-то похуже хаоса, для чего не имелось названия. На улицах все реже раздавался смех, все чаще проходили марширующие группы. Все понимали, что деревянные ружья, которые они носят, - не все оружие, которое у них есть. Все понимали, что их восторженные обеты о верности императору, больному и далекому, лживы и что эти люди верны только себе самим. Все понимали, что их грубые и неграмотные вожаки руководствуются только своими амбициями.

Зазвонил телефон, но она не подняла трубки.

Она была беременна.

Возможность этого не предполагалась. Ей сказал это Фауст. Он обещал, что она не забеременеет. И недвусмысленно и торжественно поклялся ей в этом.

Так как же это могло случиться?

Некоторое время она обдумывала возможность, что Вульф подкупил какого-нибудь химика и ее противозачаточные таблетки подменили на пустышки. Такое выглядело как комическая опера о заговоре с его участием. Однако нет, действительно, вина была ее. Она невнимательно прочитала вкладыш в упаковке с лекарством. Она нерегулярно и неточно записывала данные о своем менструальном цикле. Несколько раз она, выпив слишком много, вовсе забывала принимать их. Существовало несколько вещей, которых она не сделала, и совершила при этом несколько ошибок.

Фауст заверил ее, что ничего подобного не должно случиться.

Хотя не он же нес за это ответственность, не так ли?

Сейчас она плакала. Ей пришлось задуматься над последствиями, будучи совершенно одной и утратив надежды, не имея к тому же помощи в виде совета от Фауста.

Закон всегда сурово поступал с незамужними женщинами, попавшими в подобное положение. Ее посадят в тюрьму, продержат там до тех пор, пока ребенок не появится на свет, а потом публично выпорют и без денег вышлют из Нюрнберга, и она уйдет, обнимая своего выродка. Затем, если она переживет все невзгоды и выживет среди подонков общества, для которых будет женщиной, лишенной защиты закона, гулящей девицей, легко доступной, то она сможет выбирать между жизнью нищенки и попрошайки или шлюхи. Либо это, либо ее дитя будет голодать.

Она размышляла о ребенке, спящем глубоко в ее теле. Некогда ей хотелось иметь ребенка. Но не сейчас.

Какая жизнь может ожидать ее чадо? Дочь шлюхи вырастет шлюхой. Мальчик-безотцовщина может стать попрошайкой, а если родится умненьким - то шулером, мошенником или, если хватит тщеславия, разбойником с большой дороги. В противном случае - обычным вором. И, безусловно, закончит жизнь на виселице.

Именно такие гротескные сценарии бывали в мелодрамах по радио. Даже если они и соответствовали жизни, то, честно говоря, она никогда в это не верила. Сложно было представить себе, что колесо фортуны опустит ее так низко после возвышения до такого богатства.

Конечно, наличие денег давало некоторую защиту. Если она сможет доказать, что в тайне от всех поклялась выйти замуж, то все обвинения тотчас отпадут. Отцы города не станут рассматривать доказательства слишком тщательно. Если какой-нибудь свинопас заикающимся голосом подтвердит, что он - отец ребенка, то можно успокоиться на том, что послать счастливую парочку в часовню и обвенчать.

Гретхен поневоле рассмеялась. По крайней мере недостатка в претендентах не будет. А сколько из них способны отказать ей? Откажутся от ее руки, домов, фабрик, влияния, могущества, богатства? Немногие.

Но ей был нужен больше чем просто муж.

Она был нужен кто-то, кто поднимет над ней благословенный щит своей Y-хромосомы, оставляя ей при этом управление семейными предприятиями. Кто-то, достаточно самоуверенный, чтобы доверить ей управление текущими каждодневными делами. Кто-то, чье присутствие не будет постепенно, с каждой неделей, становиться утомительным и скучным. Кто-то, кто будет ее выслушивать. Кто-то, кто способен уважать ее.

Существовал только один такой человек, и находился он сейчас в постоянном изгнании в Лондоне.

Сволочь!

Ему следовало быть здесь, утешать ее. Одного его присутствия было бы достаточно, чтобы отмести эту невыносимую панику; его руки на плечах и утешающие слова вернули бы ей уверенность в себе и спокойствие… И едва ли имело значение, что при этом он лгал бы. О, ведь она была несчастнейшей женщиной во вселенной! Даже матери - морщинистой и измученной - досталась своя страстная любовь - ведь они с отцом прожили вместе не один десяток лет. Их мучительно-болезненное прощание не стало чрезмерной ценой за то, что им досталось. Гретхен в отличие от них полноценно наслаждалась всего лишь несколькими месяцами своей любви. А память о проведенном ими вместе времени быстро улетучивалась; месяцы превращались в недели, недели - в дни, и, наконец, теперь все, что помнилось, стало тысяча и одним часом, подобно детскому воспоминанию о книге сказок с картинками, прочтенной в саду, который исчез много-много лет назад.

Если бы сейчас Фауст вошел в комнату, она бы плюнула ему в лицо. Да, плюнула бы! То, что он с ней сотворил, - преступление! Ведь она доверяла ему. Положилась на него. А теперь, когда она нуждалась в нем больше всего, он находится невероятно далеко, где-то в туманной Англии. С таким же успехом он мог бы находиться в Крайнем Туле. Даже если бы она написала ему, умоляя о помощи, письму потребуется не меньше недели, чтобы пересечь континент и попасть к Фаусту в контору, и еще неделя понадобится на возвращение ответа.

У нее не было двух недель. Ее живот начал неумолимо раздуваться. Она утягивала его при помощи специально подобранной одежды и пошучивала насчет упитанности, ссылаясь на переедание. Но люди уже начали проявлять любопытство. Вскоре начнутся пересуды.

Перед ней маячило одинокое, полное сожалений будущее. Ощущения этого дня и нынешнее чувство вины останутся с ней до конца жизни. Она не относилась к тому типу женщин, которые прощают себе подобные промашки.

В прихожей у нее был журнал французской моды с ее фотографией на обложке, ее личный экземпляр, любезно посланный издателем. В нем одна из статей превозносила ее в качестве Новой Женщины - ШИК, ВЛАСТНОСТЬ И УМЕНИЕ ВЛАДЕТЬ СОБОЙ.

Она уже не могла сдерживаться.

Не далее как вчера она осматривала архитектурные проекты «Павильона Рейнхардта» на Выставке европейской промышленности, которая должна состояться в будущем году. Для этой выставки уже забивали сваи в окрестностях Амстердама. Следующим летом сотни тысяч посетителей пройдут по павильонам. Поскольку компании Гретхен выставляли для рекламы больше продукции, нежели любая другая корпорация, планировалось установить больше витрин. Был задуман стеклянный дворец, одни сплошные окна, демонстрирующий свободу структурного построения из конструкций со стальным остовом. Гретхен спешно прикинула, не возвести ли небоскреб, но сейчас для этого не было ни времени, ни подходящего места с крепким скальным основанием.

–  Профсоюзы, конечно, будут всячески препятствовать этому… ну что ж, ладно. Заплатите, - по другому поводу заметил недавно Дрешлер.
– Так мы избавимся от проблем с этой стороны.

–  Заплатить? Вы имеете в виду взятку?

–  Не слишком… м-м-м… уместное слово.
– На одутловатом лице Дрешлера появилось болезненное выражение.
– Скорее это страховочная выплата, гарантирующая, что рабочих устроит оговоренная тарифная сетка.

–  Однако эти люди на самом деле уже работают - сколько же, по-вашему, надо заплатить в виде страховки?

–  Столько, сколько скажут их… э… лидеры. Я не рассматривал этот вопрос слишком пристально.

–  Как, но это же ваша работа! – взорвалась Гретхен.

Возможно, это гормоны уже воздействовали на ее тело, незнакомо и предательски выдав ее эмоции. Может быть, в этом срыве просто сказалось напряжение из-за того, что ей приходится скрывать нечто от всего мира. Какова бы ни была причина, Гретхен сорвалась и в течение добрых двадцати минут довольно доходчиво объясняла Дрешлеру, что такое корпоративная гражданская позиция, ответственность и почему чрезвычайно полезно быть щепетильным и не марать рук. Только когда она завершила речь и огляделась, она действительно увидела секретарей, дизайнеров, макетчиков. Они стояли вокруг с покрасневшими лицами и молча пытались делать вид, что ничего не видели. Только тогда она осознала, что Дрешлера следовало отчитывать лично, не в присутствии его подчиненных. Только тогда она заметила в его глазах ярость и унижение.

– Да, - произнес он.
– Я и вправду все понимаю. Понимаю.

Кто-то считает себя хорошим человеком. Кто-то - необъективный судья. Некоторые из поступков Гретхен… ей не хотелось думать о них. Так легко быть уничтоженным ходом событий. Все, что сейчас происходило, было последствиями решения, причем не обязательно сознательного, не утруждать себя думать о последствиях.

Как она могла позволить себе забеременеть?

Она никогда не полагалась на заверения мужчин. В самом деле, мужчины и женщины - это коты и птички. Между ними иногда может возникнуть привязанность, временный договор между отдельными людьми. С таким же успехом могут влюбиться друг в друга щегол и черепаший панцирь. Однако неравновесие сил существовало всегда и вовсе не напоминало мудрого маленького зяблика, который ложился спать первым.

Она снова заплакала. Как будто ее наказали за преступление, о природе которого ей никто не сообщил. Когда Гретхен в первый раз пришлось иметь дело с правительством и королевским двором, ее поразили бессердечность и свирепость власти - их готовность применить силу и жестокость и та легкость, с какой они говорили о «побочном ущербе» и «статистике сражений», хотя подразумевали гибель людей. Каждый король в христианском мире и некоторые за его пределами посылали доверенных лиц просить ее сильнее и сильнее развивать наиболее действенные способы убийства огромного количества людей.

Выходит, то, чем она занималась, отчасти было злом?

Она работала, не покладая рук. Она полностью посвятила себя материальному улучшению общества. По двадцать часов в день, до поздней ночи, забывая поесть, - и при этом всегда делала то, что было крайне необходимым. И ничего из этого она не делала для собственного обогащения и карьеры, хотя это, конечно, надо признаться, от нее не ушло, но никогда не было целью ее работы. Она обладала талантом - и использовала его.

Она утомилась от размышлений; ей больше не хотелось ни о чем думать. Однако у нее не было выбора. Ее мозг никак не мог перестать думать. Словно щупая языком больной зуб, она снова и снова задумывалась о своем бедственном положении и тщетно искала избавления от этой боли. Ответов не было. Решений тоже. И сами вопросы от повторения становились все более избитыми и бессмысленными. Однако преследующие ее мысли все-таки снова настойчиво уводили ее в лабиринт сожаления, где коридоры вели не к центру, а на периметре не было выхода.

Сбежать она не могла.

Ей некуда было скрыться. Не было такого места, где ее не узнали бы. Внезапное появление беременной женщины с деньгами, но без семьи повсюду вызовет вопросы. Существовал этот проклятый журнал с ее фотографией на обложке - и он был далеко не единственным. По этим многим снимкам ее узнают везде. И, в любом случае, если она убежит, что станется с «Предприятиями Рейнхардта»? Без ее руководства производство распадется как карточный домик. Она не может поступить так подло по отношению к своим сотрудникам.

Проблема состояла в том, что мир уменьшался. Расстояния не были столь велики, как в былые времена. Месячная поездка в поезде больше не скроет ее прошлого. Пятьсот миль означало ничто для того обвинителя, которого она боялась. Скоро технократы соединят и объединят сотни конкурирующих друг с другом телеграфов и телефонных систем в одну гудящую паутину линий и информационных сетей, вторгнутся в каждый город и деревушку, соединяя с любой частью материка не более чем за секунду. Тогда секретов больше не будет. Очень скоро наступит конец частной и личной свободе.

Она была не вполне уверена, что хочет жить в подобном мире.

Поделиться:
Популярные книги

Я не Монте-Кристо

Тоцка Тала
Любовные романы:
современные любовные романы
5.57
рейтинг книги
Я не Монте-Кристо

Отмороженный 7.0

Гарцевич Евгений Александрович
7. Отмороженный
Фантастика:
рпг
аниме
5.00
рейтинг книги
Отмороженный 7.0

Истребители. Трилогия

Поселягин Владимир Геннадьевич
Фантастика:
альтернативная история
7.30
рейтинг книги
Истребители. Трилогия

Мама из другого мира. Делу - время, забавам - час

Рыжая Ехидна
2. Королевский приют имени графа Тадеуса Оберона
Фантастика:
фэнтези
8.83
рейтинг книги
Мама из другого мира. Делу - время, забавам - час

Мама из другого мира. Чужих детей не бывает

Рыжая Ехидна
Королевский приют имени графа Тадеуса Оберона
Фантастика:
фэнтези
8.79
рейтинг книги
Мама из другого мира. Чужих детей не бывает

Жена моего брата

Рам Янка
1. Черкасовы-Ольховские
Любовные романы:
современные любовные романы
6.25
рейтинг книги
Жена моего брата

Бастард

Осадчук Алексей Витальевич
1. Последняя жизнь
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
попаданцы
5.86
рейтинг книги
Бастард

Ненастоящий герой. Том 1

N&K@
1. Ненастоящий герой
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Ненастоящий герой. Том 1

Бывший муж

Рузанова Ольга
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Бывший муж

Идеальный мир для Лекаря

Сапфир Олег
1. Лекарь
Фантастика:
фэнтези
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря

Мастер 4

Чащин Валерий
4. Мастер
Фантастика:
героическая фантастика
боевая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Мастер 4

Адепт. Том второй. Каникулы

Бубела Олег Николаевич
7. Совсем не герой
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
9.05
рейтинг книги
Адепт. Том второй. Каникулы

Кукловод

Злобин Михаил
2. О чем молчат могилы
Фантастика:
боевая фантастика
8.50
рейтинг книги
Кукловод

Ваше Сиятельство 3

Моури Эрли
3. Ваше Сиятельство
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Ваше Сиятельство 3