Джек и Джилл
Шрифт:
– Что случилось? – сонно протянула Дженни, протирая кулачками глаза. – Почему ты так рано встал, папочка? Случилось что-нибудь нехорошее?
– Иди, досыпай, дорогая, – как можно мягче обратился я к дочери. – Ничего не произошло. – Моя проклятая работа, из-за которой мне приходилось лгать собственному ребенку, достала меня даже здесь. – Мы сейчас с тобой поднимемся наверх, и ты спокойно ляжешь в постель.
Я подхватил ее на руки и зашагал по лестнице, потирая носом ее еще теплую со сна щеку и шепча на ухо какую-то ласковую чепуху. Уложив Дженни в кровать, я проверил своего сына Деймона. Им тоже скоро придется вставать и отправляться
Затем я оделся, и мы с Сэмпсоном, сев в его машину, поспешили к месту преступления.
Премиленькое убийство, Алекс.
И всего-то в четырех кварталах от нашего дома. На 5-ой улице.
– Нравится мне это или нет, но я уже окончательно проснулся. Хотя, скорее, не нравится. Рассказывай, – обратился я к Сэмпсону, разглядывая появившиеся впереди красно-синие «мигалки» полицейских машин и карет скорой помощи.
Всего в четырех кварталах от моего дома. Целая куча сине-белых автомобилей наших коллег сгрудилась в конце аллеи уже лишившихся листвы дубов, подходящих к самим жилым кварталам. Похоже, несчастье случилось как раз в той школе, которую посещал мой сын Деймон. (Школа моей дочери находилась в десятке кварталов в противоположной стороне). В голове у меня бушевал зимний ураган, и я почувствовал, как напряглось все тело.
– Это маленькая девочка, Алекс, – неожиданно дрогнувшим, мягким, несвойственным ему голосом, произнес Сэмпсон. – Шесть лет. Последний раз ее видели днем возле школы Соджорнер Трут.
Да, это была именно школа Деймона. Мы оба вздохнули. Джон любит моих детей ничуть не меньше меня, и они отвечают ему взаимностью.
Перед двухэтажным зданием школы уже толпилась куча народу. Похоже, сюда сбежалась половина округи, несмотря на столь ранний час. Повсюду в толпе мелькали озлобленные или растерянные лица. Кое-кто выскочил из дома в банном халате, а некоторые вообще были завернуты в одеяла. Дыхание толпы образовывало в морозном воздухе облачка пара, словно возле школы прогревало моторы множество машин.
«Вашингтон Пост» как-то писала, что за последний год только в столице погибло более пятисот детей моложе четырнадцати лет. Но собравшимся здесь людям это было хорошо известно, так что они могли вполне обойтись и без чтения газет.
Шестилетняя девочка. Убита в школе Трут или возле нее. Школа, в которую ходит Деймон.
– Ты уж прости меня. Шоколадка, – обратился ко мне Сэмпсон, пока мы выбирались из его машины. – Я подумал, что ты должен оказаться здесь и увидеть все собственными глазами.
Глава 3
Мое сердце бешено колотилось, и временами казалось, что ему тесно в грудной клетке. Мою жену Марию застрелили как раз неподалеку от этого места. Этот район всегда заставлял меня вспоминать всю прожитую жизнь. Я буду любить тебя вечно, Мария.
На школьном дворе я увидел старый и ржавый автобус из морга. Его внешний вид вызывал у меня самые неприятные чувства, как, впрочем, и у всех собравшихся здесь. Откуда-то издалека, из-за последних полицейских машин, неслась, грохоча басами, музыка в стиле «рэп».
Сэмпсон и я начали проталкиваться через испуганную взбудораженную толпу. Какой-то идиот обратился ко мне с вопросом: «Что за дела, шеф?», рискуя оказаться первым грузом ржавого катафалка. Вся территория школы уже была опоясана желтыми лентами полицейского заграждения.
Я, конечно, не такой гигант, как Человек-гора, но все же имею рост более шести футов, и вдвоем мы производим весьма внушительное впечатление. Да, тот еще дуэт, особенно, когда мы появляемся на месте преступления: Сэмпсон с огромным, наголо бритым черепом и в длинном, до пят черном кожаном пальто, и я – в куртке с эмблемой Джорджтаунского Университета, под которой не заметишь наплечной кобуры. Я всегда так одеваюсь для игры, которую называю «неожиданная смерть».
– Доктор Кросс здесь, – донеслись до моего слуха несколько приглушенных возгласов из толпы. Вот и мое имя теперь на слуху и поминается всуе. Насколько это возможно, я пытался проигнорировать голоса, блокируя от них свое сознание. Официально я считался заместителем начальника отдела по расследованию убийств, но, тем не менее, в последнее время работал как обычный уличный детектив. На данный момент меня это практически устраивало. Так и должно было быть. Для меня опять наступало «интересное» время. За время службы я видел уже столько убийств и насилия, что их с лихвой хватило бы на всю человеческую жизнь. Я уже снова всерьез подумывал о том, что, возможно, настало время вернуться к частной психиатрической практике. Впрочем, в последнее время я много о чем подумываю.
Сэмпсон слегка коснулся моего плеча, поняв, как мне сейчас тяжело. Он, кажется, видит меня насквозь.
– С тобой все в порядке, Алекс?
– Да, – солгал я вот уже во второй раз за это утро.
– Ну, конечно, с тобой всегда все в порядке, даже когда об этом и речи быть не может. Ты же у нас победитель драконов, не так ли? – Сэмпсон покачал головой.
Краем глаза я заметил молодую женщину в черном свитере с вышитой белой надписью: «Я всегда буду любить тебя, Тайшейка». Значит, опять смерть ребенка. Тайшейка. В нашем районе принято надевать на похороны детей черные рубашки с такими надписями, и у Бабули Наны за долгие годы накопилась целая коллекция подобных туалетов.
Но тут мое внимание привлекла еще одна персона: женщина, стоящая поодаль от толпы, под нависающими ветками полуоблетевшего вяза. Казалось, она никак не вписывается в общую картину испуга и горя. Высокая и симпатичная, на ней был туго подпоясанный плащ, джинсы и туфли на низком каблуке. Позади нее стоял голубой «Мерседес».
Вот она! Вот женщина, созданная для тебя! – вдруг неожиданно возникла дикая и совершенно несвоевременная мысль, пришедшая из ниоткуда. Она взорвалась у меня в голове фейерверком какой-то нелепой и неуместной радости.
Мысленно я сделал зарубку на память: непременно выяснить, кто же она такая.
Я остановился, чтобы поговорить с молодым, развившим бурную деятельность, следователем. На нем была красная спортивная шапочка, коричневая куртка и такого же цвета галстук. Постепенно я начал успокаиваться.
– Скверное начало дня, Алекс, – нахмурился Рэйким Пауэлл, когда я подошел к нему. – Или, что касается меня, конец дня.
– Хуже и не придумать, – согласился я, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. – Что тебе известно, Рэйким? Есть что-нибудь особенное, за что можно будет зацепиться? Мне важно знать как можно больше.