Джек на Луне
Шрифт:
Я срезал через поля и вскоре оказался на главной дороге. Будним июльским утром машин было не много – это не суббота, когда туристы въезжают в дачные домики, или выезжают оттуда после недельного отдыха. Я выставлял руку, демонстрируя дружелюбную улыбку, но ни одна сволочь не останавливалась. Надежды я все же не терял. Ездят же как-то люди автостопом, значит, и у меня должно получиться. Представлял себе удивленные морды пацанов, когда завалюсь на наше место у железки. Я ведь даже с Меметом почти перестал общаться: он слал СМСки, а я не отвечал. Ну что я мог ему написать?
Я так увлекся своими планами, что поздно среагировал, когда за спиной взвизгнули тормоза. Обернулся – это же наш мерс! И Себастиан из него выскакивает с решительной мордой. Блин, как он меня нашел?!
Я скатился в канаву, оттуда на карачках и в лес. Отчим за мной. Мля, не знал, что он такой спортивный. Зря я сланцы надел – бегать в них не айс.
Короче, кончилось все быстро. Я за ветку запнулся и нырнул носом. Вскочил тут же, конечно, только поздно было. Он меня за руку поймал, дернул к себе и по уху ладонью – хрясь! В котелке все взорвалось. Я бы рухнул, если б эта мразь меня не держала. А он по другому уху с оттягом – хрясь! Короче, валяюсь на иголках – там сосняк был – голову зажимаю. Ору, а голос свой едва слышу. Все, думаю. Оглохну щас нафиг, если гад продолжит. А он меня сзади по почкам, сволочь. И тоже так, ладошкой. В общем, я уже думал, Сева меня там и зароет. Только он вдруг оставил меня в покое.
Перед глазами темнота чуть рассосалась, в ушах гул поутих. Вроде я еще живой, лежу, скорчившись, на боку. Прямо передо мной – расставленные колени Себастиана, в иголках и прилипших травинках, бедра, обтянутые дорогими джинсами, между бедрами – ткань темнее. Я чуть повернул голову и поймал его взгляд: взгляд ребенка, который только что оторвал мухе крылышки, и не может решить, что лучше – поджарить ее теперь на свечке или скормить канарейке. Он понял, что я очухался, моргнул пару раз и улыбнулся:
– Привет, Джек. Как ты себя чувствуешь?
Как будто, блин, это и не он меня отмудохал.
– Хреново, - говорю, просто чтоб что-нибудь сказать.
Он улыбнулся еще шире:
– Сейчас мы поедем домой, к маме. Ты перед ней извинишься и пообещаешь больше никогда не курить марихуану. И вообще не курить. Понятно?
Я кивнул. Ссать хотелось ужасно, ныли почки.
– Хорошо. Ты умный мальчик, Джек. А теперь запомни, - он наклонился ниже, положил руку мне на бедро, но я лежал смирно, как парализованный. – Все эти мысли о полиции, о жалобах в Коммуну – забудь их. Никто тебе не поверит и не поможет. А я об этом узнаю. И знаешь, что тогда будет?
Его ширинка с мокрым пятном была прямо перед моим лицом, и я думал, что не хочу знать, что может сделать человек, который кончает от того, что причиняет другому боль.
[1] Svans – пидор по-датски
[2] Rundstyk – круглая или квадратная булочка с хрустящей корочкой, которую датчане обычно едят на завтрак
Дом, который построил Джек
За «драку» с матерью меня наказали рублем, вернее, кроной. Лишили карманных денег.
Объявили об этом тем же вечером, вызвав меня на ковер – пушистый и белый, лежащий между диванами-альбиносами в гостиной.
– Не думай, что ты от нас еще хоть копейку получишь, - мать говорила по-русски. Отчим сидел рядом, внимательно прислушиваясь. Оба трогательно держались за руки.
– Нужно тебе что – скажи, купим. Я не дам тебе деньги Себастиана на наркоту тратить!
– Мам, ну я же обещал! – в двери на террасу украдкой стучал дождь, сползая по стеклу извилистыми дорожками. Я думал о том, что скоро у отчима кончится отпуск. И о том, как быстро он заметит, если я стырю одну из его банковских карт.
Парочка посовещалась чуть слышно, и слово перешло к Себастиану:
– Джек, ты подорвал наше к тебе доверие, - клянусь, у него даже голос благородно дрожал. Вот артист! – Доверие – это фундамент здоровых семейных отношений. Тебе придется его заново заслужить.
Здоровые отношения?! Отымей себя в зад! Этого я, конечно, вслух не сказал. Вслух я сказал другое:
– А что, если мне трусы понадобятся или гандоны, мне тоже к вам обращаться?
Ма рванулась в бой, но Себастиан ее опередил:
– Насчет презервативов мы с тобой отдельно побеседуем – похоже, на уроках сексуального воспитания у вас в школе этот момент упустили.
Я похолодел, а мать встрепенулась:
– Уроки секса? Жень, у вас что, в школе были... – она прихлопнула ладошкой губы на страшном слове и только переводила большие глаза с меня на Себастиана и обратно.
Да, мам. В стране развитого социализма и демократии сексуальное воспитание типа с третьего класса.
– Насчет остального, - продолжал отчим, - то ведь карманные деньги можно и заработать, - и смотрит на меня многозначительно.
А ма, святая невинность, дует в ту же дуду:
– Да, вот когда я была маленькая, мне вообще ничего не давали. Я сама подрабатывала с одиннадцати лет и в копилку откладывала. Травы там лекарственные собирала, макулатуру сдавала...
Да кому ты рассказываешь. Я весь последний год в пиццерии по вечерам вкалывал. Только потом пару раз на работу не пришел – ну, оттопыривались там с пацанами – меня и выперли. Наверное, и в Брюрупе что-то для меня найдется, только на это время надо.
– Я газоны могу стричь, - говорю. – Или пылесосить.
Вспомнил, что Микелю предки за это дело бабло давали.
– У нас роботы для этого есть, - с гордостью заявила ма.
Точно, я и забыл. Самоходный пылесос в первый раз напугал меня до усрачки. Я пытался забить его полотенцем – думал, то ли пришелец, то ли черепаха-мутант.
– Ну, тогда посудомойку разгружать, пыль вытирать и... чего там еще?
Мать улыбнулась:
– Белье раскладывать, мусор выносить, в комнате своей убираться, окна мыть. Хочешь, составлю график на неделю? За каждое сделанное дело... хм, скажем, десять крон.