Джек Вэнс. Месть (сборник)
Шрифт:
— Вот мой взнос для участия в хадавле Бэла Рука. Клерк аж отпрянул, не веря своим глазам.
— Вы намерены попытать счастья в роблах? Сэр, вы ведь искиш, и я не могу не предупредить — такая уж у меня добрая душа, — что вы рискуете тем, что вам переломают все кости. В хадавле Бэла Рука подобрались самые сильные и наиболее искушенные в различных хитростях бойцы.
— Будет очень интересно испытать все это на собственном опыте, — сказал Герсен. — Сам Бэл Рук примет участие?
— Он учредил призовой фонд в тысячу севов, но сам бороться не станет. Если ответные ставки превысят тысячу севов, разница составит его чистую прибыль.
— Но ведь акции «Котзиш» также являются составной частью награды?
— Совершенно верно. Все ставки, включая и акции, являются разыгрываемым призом.
— В таком случае внесите мое имя в список.
— Как
Герсен подыскал себе местечко, откуда мог без помех наблюдать за тем, что происходит на арене. И тут же появилась первая группа роблеров, двенадцать парней, одетых специально для хадавла: в коротких шортах из белой парусины, коричневых, серых или светлорозовых майках, матерчатых тапочках, косынках на голове, повязанных так, чтобы подобрать внутрь свешивающиеся ушные мочки. Роблеры прогуливались вдоль края синего робла, останавливались, чтобы поговорить друг с другом, зачастую, чтобы не подслушали соперники, поднося губы к самым ушам, иногда же только для того, чтобы перекинуться шутливыми высказываниями. Время от времени образовывались небольшие группки, чтобы договориться о единой тактике на той или иной стадии состязания. Когда же к такой группке подходил какой-нибудь другой роблер и слышал, что замышляется какой-то сговор именно против него, то происходил взаимный обмен мнениями в далеко не изысканных выражениях, а один раз произошла даже небольшая потасовка.
Из одного из близ расположенных дамблов вышли судьи: четверо пожилых мужчин в жилетах, расшитых красными и черными узорами. Каждый из них нес почти двухметровый жезл с носиком пульверизатора на конце. Главный судья вдобавок нес еще стеклянную вазу с призовым фондом — в данном случае, пачку севовских купюр. Пройдя к центральному кругу, он поставил вазу с призом на пьедестал.
Судьи заняли свои места. Главный судья постучал пальцем в массивном металлическом наперстке по висящему у него на груди гонгу. Соперники прекратили всякие разговоры и выстроились вдоль кромки желтого робла.
Слово взял главный судья.
— Объявляется обычный хадавл с применением только силы и мастерства. Употребление оружия или каких-либо подручных средств категорически воспрещается. Приз в сто севов соблаговолил учредить заслуживающий всяческого доверия Лукас Ламарас. Сигнал моего гонга возвещает о шестнадцатисекундной готовности.
Судья постучал по пластине у себя на груди. Соперники тут же засуетились, каждый хотел занять позицию, с помощью которой он мог бы получить определенные преимущества перед другими.
Снова раздался негромкий звон гонга на груди судьи.
— Шесть секунд.
Борцы выгнули спины, полуприсели, стали бросать колючие пристальные взгляды то направо, то налево, вытянули вперед руки с растопыренными пальцами.
Два резких удара в гонг.
— Игра!
Борцы начали схватку, кто сразу же бросился на кого-либо из соперников, кто продолжал выжидать, оставаясь в напряженной позе. Некоторые стали воплощать в жизнь заранее договоренные тактические приемы, другие начали тут же предавать своих предполагаемых союзников. Трое борцов объединились против одного плечистого парня и отшвырнули его в зеленый робл. В бешенстве он потащил за собой одного из своих противников, проволок его через весь зеленый робл и зашвырнул в синий. Судьи тотчас же прибегли к своим жезлам, чтобы пометить первых двоих неудачников метками соответствующих цветов.
Вслед за этим последовали захваты, подножки, разнообразные толчки и удары, броски через голову. Борцов одного за другим выбрасывали из желтого робла в зеленый, из зеленого в синий, из синего — в лимбо, что означало для него конец игры. Некоторые в качестве основного своего оружия применяли проворство, другие — силу. Излюбленный всеми прием — пробежка вдоль робла, чтобы напасть на противника сзади — поддерживал темп состязания, заставлял всех его участников непрерывно двигаться. В целом, схватка производила впечатление довольно добродушной потасовки. Борцы встречали сдавленным смехом каждый искусно проведенный прием или выполненное совершенно неожиданно нападение сзади, однако по мере того, как все меньше и меньше борцов оставалось в роблах и для каждого из них все яснее просматривалась перспектива выигрыша приза, настроение участников становилось все более серьезным и напряженным. Лица становились искаженными, все более яростно вздымались грудные клетки. Двое борцов в синем робле перешли к откровенному обмену ударами. Пока они тузили друг друга, к ним
В конце концов на арене остались лишь один борец в зеленом робле и один — куда более высокий и массивный — в синем. Зеленый бегал вдоль кромки синего робла, делая ложные выпады и тут же увертываясь, а синий прохаживался, чуть прихрамывая и делая вид, что его вконец замучили боль, усталость и отчаяние вследствие постигшей его неудачи. Зеленый, однако, и дальше лишь изредка наведывался в синий робл, предпочитая положенные ему по правилам три пятых призового фонда довольно крупному риску потерять все. Синий же в конце концов начал изрыгать в его адрес всякие очень обидные насмешки, надеясь, разозлив зеленого, заставить его совершить опрометчивый выпад. Зеленый надолго замер, как бы выбирая наиболее удобный момент для нападения на противника, а затем вдруг повернулся к главному судье, всем своим видом показывая, что сейчас он потребует прекращения схватки. Синий, выражая недовольство подобной трусостью, на какое-то мгновенье даже отвернулся, но этого мгновенья оказалось достаточно для того, чтобы зеленый стремительно на него набросился и вытолкал в лимбо. Три удара в висевший на груди у главного судьи гонг возвестили об окончании схватки, а весь призовой фонд достался более находчивому роблеру, сумевшему обмануть соперника.
Теоретические основы игры, отметил про себя Герсен, не так уж сложны. Подвижность, бдительность и широкий охват происходящего по всей арене были почти столь же важны, как сила и вес. Среди чисто технических приемов он не увидел каких-либо для себя новинок. Если б ему удалось предотвратить согласованные действия сразу четырех или пяти противников, то шансы его могли быть, по крайней мере, не хуже, чем у остальных. Пройдя к судейской кабинке, Герсен выяснил, что наряд его хоть и эксцентричен и нестандартен, может быть признан вполне приемлемым. Исключение составили лишь ботинки. Один из судей, порывшись среди всякого хлама, извлек пару грязных тряпичных тапочек, которые Герсен, за неимением ничего иного, натянул поверх ботинок.
Выйдя из судейской кабины, Герсен увидел Бэла Рука возле стола, за которым производилась запись участников. Он был взволнован и рассержен, из чего Герсен сделал вывод, что он только что просмотрел список роблеров и обнаружил в нем Кирта Герсена.
Бэл Рук отошел чуть в сторону и заговорил с высоким крепким мужчиной в наряде роблера — разговор этот, как показалось Герсену, несомненно касался именно его.
Вторая схватка, призовой фонд которой был равен двум тысячам севов, проходила куда с большим рвением и меньшим благодушием, чем первая. Победителем ее оказался некий Дадексис, мужчина средних лет, худощавый, очень жилистый и, судя по всему, очень умный и коварный. По окончании схватки ему тотчас же бросил вызов молодой роблер, очень расстроенный тем, что выбыл на самой ранней стадии борьбы. Дадексис, располагавший теперь правом выбора оружия, избрал «аффлокс» — утыканный шипами шар на конце эластичного ремня, чем поверг своего противника в немалое смятение еще до начала решающего поединка. Тому оставалось либо согласиться, либо расстаться с внесенными в качестве ставки деньгами.
Зрители повскакивали с мест и так плотно обступили роблеров, что судьям пришлось расчистить примыкающее к арене пространство площади. Главный судья ударил в гонг, соперники заняли исходные позиции, и поединок начался. Он оказался очень коротким и бескровным, не сопровождался ни драматическими эпизодами, ни полным напряжением физических и моральных сил соперников. Умудренный многолетним опытом Дадексис еще во время разминки размахивал своим аффлоксом с таким устрашающим мастерством, что настроение его соперника сразу же испортилось. Когда же соперники сошлись, то Дадексис, развернувшись к противнику боком и пригнувшись, легко избежал удара оружием противника, после чего сам без особого замаха выбросил свой шар так, что прикрепленный к нему ремень обвился вокруг рукоятки оружия соперника, а затем дернул ремень на себя, полностью обезоружив противника. Дадексис ухмыльнулся, взмахом мастера заставил свой шар сделать полный круг над ареной, после чего, дождавшись четырех ударов гонга, спокойной походкой направился к пьедесталу, чтобы забрать теперь еще более ценный приз, а его незадачливый противник затерялся где-то в толпе зрителей.