Джекпот?!
Шрифт:
Что ж за мир у них такой? И истинность, родственность душ какая-то странная. Если души людей это кусочки рассыпанных по мирам пазлов и каждая душа имеет свой узор и форму, и еще одну душу в мире, что будет состыковываться с ней, вставая на место, как пазл в картинке. Но время идет, края сглаживаются, заостряются под влиянием жизни, и вот вместо одной души тебе подходит совершенно другая, потому что у первой теперь там же выпуклости, где и у тебя, и там же ямки, и сколько их не сцепляй — держаться вместе эти два кусочка не будут. И только, если душу соединились и не пропускают между собой ничего, не позволяют краям разъединиться и меняются, оставаясь крепко сцепленными, только тогда можно вести речь о единственности любви. Но граней у души столько же, сколько…
Это если у меня трое этих самых истинных, то и у них может быть тоже больше одной истинной? И что в итоге: у меня три мужа, у мужей по три жены, у их жен еще по три мужа… Все спят со всеми и весь мир сплошные родственники… Весело… Нет, на вторую жену я не подписывалась, лучше ограничусь одним мужем. Тем более в дракона я уже почти влюбилась.
Закрыла глаза, все еще пребывая в некотором шоке от этих рассуждений. Представила себя на вершине горы, подняла руки высоко вверх, резко отпустила, мысленно прокричав: «Да пошло оно все!». Вроде помогло. Настолько, что я даже задремала на этих мыслях о превратностях судьбы.
В себя же пришла, когда ощутила, как сильные руки нежно выдергивают меня из остывшей воды, кутают в мягкое полотенце, вмиг озябшее тело, несут и укладывают на кровать.
«Как маленькую», — довольно заурчало что-то внутри меня, и блаженная улыбка скользнула по губам:
— Я теперь Алина Маинкур или все еще Алина Тортон? — выдала я, неожиданно даже для самой себя, вопрос, над которым безуспешно размышляла перед дрёмой.
— Маинкур, конечно же, — надавив мне пальцем на нос, рассмеялся счастливый мужчина, и я потянулась к нему в поцелуе. — Спи, — все также смеясь, приказал он мне.
А я надулась:
— Без поцелуя не усну, — скривила совершенно по-детски рожицу.
— Шантажистка, — рассмеялся Рей, зацеловывая легкими, как прикосновения бабочки поцелуями.
— Не так, — запротестовала я, окончательно вырываясь из объятий сна.
Навалившись, перевернула на спину поддавшегося мужчину и накрыла его губы в поцелуе. Жадном. Глубоком. Чудовищно-сладком. Всепоглощающем. Таким, что я сама не заметила, как вновь оказалась на спине, а надо мной навис мой дракон. И это уже не я целовала его, а он… Пил мое дыхание, играл своим языком с моим, рождая в глубине меня предвкушающие стоны, диктуя мне свою волю, а я только и успевала, что отвечать на его выпады, лишь иногда перехватывая инициативу.
— Ты же устала?! — не то спросил, не то уведомил меня он.
Покачала головой, не отвлекаясь от своего важного и увлекательного занятия зацеловать его до смерти.
— Что ты делаешь? — спросил он снова, немного отстраняясь.
Потянулась за ним и снова легко опрокинула его на спину.
— Брак консуммирую, а то прошлый раз был каким-то… несознательным, — ответила довольная этой малой победой, впиваясь в его губы.
Послышалось хриплое «Хммм» и дракон вновь перехватил инициативу. Руки гладили, скользили по всему телу, играя с ним, вызывая каждым своим прикосновением чувственную дрожь. За руками следовали губы, что легкими поцелуями, нежными укусами, скользили по моему обнаженному телу. Губам вторил сонм мурашек разбегающихся в разные стороны. С моих уст сорвался стон возбуждения, такой сладкий и хриплый, что я невольно оглянулась, пытаясь отыскать ту, что могла так стонать. Глаза наткнулись на зеркало, в котором отразилась обнаженная, растрепанная я, с прикусанной до крови губой и полными желания глазами, и непозволительно одетый мужчина.
Разозлилась и снова опрокинула его на спину. Дернула рубашку, отрывая причудливые пуговицы. Накинулась на освобожденную из плена мужскую грудь.
— Штаны я лучше сниму сам, целее будут, — рассмеялся мне в ухо этот… дракон.
А я уже ничего не слышала, потому что его рука скользнула ниже, накрыла лобок, вырывая очередной сладкий протест в моей душе, заставляя выгнуться ему на встречу. Меня снова опрокинули и я запротестовала:
— Свяжу…, - пригрозила грозно, но ласкающий взгляд янтарных глаз, полных обожания и нежности, засветился восторгом, сбивая с последней здравой мысли.
Мужская рука скользнула в складочки, раздвинула их, отыскивая комочек моих нервов.
— Сейчас…, - застонала требовательно, чувствуя, как внизу живота бурлят сладкие спазмы, заставляя шире раскрываться ему навстречу.
— Не спеши, — пробормотал Рей мне в ухо и отстранился.
Захныкала возмущенно, требуя немедленного продолжения.
И снова услышала чувственный мужской смешок, а уже через мгновение угодила в горячий плен и податливо растворилась в ласках.
— Скажи, что ты моя, — требовательно попросил он.
— Твоя, — повторила послушно я, отзываясь на очередное прикосновение. Выгибаясь, не в силах спокойно терпеть этот обжигающий жар его касаний.
Он был везде. Обволакивал каждую клеточку моего тела своим жаром. Поглаживал, скользя в бесконечной щекочущей ласке руками. Накрывал, даря упоительное ощущение силы и приятной тяжести. Целовал, то быстро и обжигающе сладко, то медленно посасывал, вырисовывая узоры языком. Наполнял, то невероятно медленно, что я нетерпеливо кричала и подмахивала бедра ему навстречу, то оглушающе быстро. Но так полно, словно это именно его мне всегда не хватало, словно именно он мой первый и потому самый желанный глоток в ледяной пустыне чувств. Заставлял чувствовать все так остро и пронзительно, что я таяла в его руках, послушная, податливая, покорная его силе и желаниям…
Прострелившее до самых кончиков пальцев наслаждение было настолько сильным и ярким, что я могла только беззвучно открывать рот и хватать воздух в попытках сделать такой необходимый вдох.
— Рей…, - простонала я на пике эйфории, поймав осоловевший, но какой-то сосредоточенный потемневший до темного шоколада взгляд, и рухнула вниз, ощущая, как он миг спустя последовал следом, продлив мое умопомрачительное блаженство, вознесся до звезд в глазах и фейерверков в небе…
Улыбнулась обалдело.
— Моя… жена…, - шепнули мне в ухо, прижимая к себе и накрывая одеялом. Да, теперь уже точно жена.
Дыхание опалило, и где-то внутри обессиленно вскинула голову, вымотанная было страсть, посмотрела ошалелым от испытанного оргазма взглядом и решила, что легче притвориться мертвой.
Вдохнула полной грудью его запах, все также блаженно улыбаясь, и сорванным от стонов и криков голосом истомно прошептала:
— Ты пахнешь сексом…, - закрыла потяжелевшие веки.
— Ты тоже…, - услышала, ловя поцелуй в макушку, и уплывая в сон.