Джено и красное зеркало истины
Шрифт:
Рене захлопал крыльями. Ему хотелось заговорить, но он сдержался. Он испытывал гордость, что принадлежит к семье Астор Венти, несмотря на загадки, которые пока не позволяли узнать истину.
Когда оскураб понял, что Рене волнуется, он кивнул фаберам, и те немедленно посмотрели вверх на желтые облака. Крошечные осколки брильянтов дождем упали на Рене, и он стал похож на статую.
Фионн содрогнулся, опасаясь за участь мальчика, но Илиас успокоил друида:
— Мальчик проходит сейчас испытание Груиза, или Журавля: он в бессознательном состоянии, в котором замораживается любая
— Суммус сапиенс просит вас еще об одной услуге: нужно, чтобы фабер пришел забрать печать антея Ламбера де Соланжа, спровоцировавшего смерть Боба Липмана, — сказал Фионн Айртеч.
Илиас Букар замер, а затем произнес:
— Еще одна смерть. Аркс становится по-настоящему опасным местом. Успокой и заверь мадам Крикен — печать будет доставлена сюда.
Фаберы взмахнули своими фиолетовыми мантиями и окружили друида, который почувствовал, как его пронзает ледяной ветер. Сердце его сильно забилось: от клещей исходили мощные магопсихические флюиды. Из железных инструментов фаберов торчали две трубки, и Фионн решил, что именно из этих трубок будут исходить электрические искры, необходимые для сооружения Железной клетки.
— Значит, нам с Рене можно снова отправляться в путь? — спросил он.
Оскураб поймал змею, которая, шипя, подняла все три головы, и положил ее на землю. Затем он взмыл на несколько сантиметров над землей и повернулся вокруг своей оси пять раз, чем вызвал легкое дуновение ветра, который устремился к крылатому юноше.
Распахнутые крылья Рене задвигались, и все его тело искривилось от судороги. Стон, кашель — и мальчик вернулся к реальности. Он прошел испытание Груиза.
Маска в форме яйца по-прежнему плотно прилегала к его голове. С закрытым лицом и пересохшими губами он все же попытался заговорить, но оскураб прервал его:
— Молчание обязательно! Выучи это раз и навсегда.
Фионн взглянул на Рене и вздохнул. А Илиас продолжал:
— Вместе с остальными оскурабами мы будем ждать возвращения этих двух фаберов. Зло никогда не найдет приюта в Домус Эрметика. Мы не сможем бороться против Секты повстанцев. Это не позволяет Золотой кодекс. Только гармония разума ведет к миру. Теперь вы можете удалиться. — Илиас Букар попрощался с друидом и Рене и исчез, словно растворившись вместе со своей змеей.
Нежная музыка ворвалась в комнату, желтые облака рассеялись, и появились магочи, вновь с маской в форме яйца.
Мы волшебные глаза оскурабов. Калитка открыта, и вы сможете выйти. Вторая омбола понадобится вам в Арксе.Рене, оставшийся во власти тьмы, спотыкаясь и пошатываясь, искал друида. Фионн протянул ему руку и ободрил:
— Не волнуйся. Фаберы скажут нам, для кого предназначена вторая маска. Подготовься к отправлению.
В то время как Рене с Фионном пребывали в Домус Эрметика, в Арксе произошло невероятное событие.
В четыре часа дня дождь прекратился, хотя небо кое-где еще оставалось серым. Перед воротами Аркса Ментиса неожиданно предстал посетитель, о чем возвестил детский хор: прибывал антей.
Доротея как новый церемониймейстер дождалась, пока дверь открылась, и, к своему удивлению, увидела Ламбера де Соланжа. Он был без формы, очень исхудавший, под мышкой у него была картонная папка.
— Ты? Но как ты осмелился вернуться после всего, что наделал? Как тебе удалось снова воспользоваться печатью? — спросила она, кипя от возмущения.
— Я должен был вернуться! Мне необходимо срочно поговорить со своей тетей. Это действительно важно, — покорно ответил Ламбер едва слышным голосом.
— Ты сбежал из исправительной тюрьмы? Мадам Крикен придет в бешенство. Ты и представить себе не можешь, какое наказание тебя ожидает! — озабоченно добавила финская сапиенса.
Строгие часы не выдали никакого документа: имя Ламбера было уже вымарано из списков Аркса.
— Ты вне закона и не сможешь войти, — непреклонно сказала Доротея.
— Прошу тебя, используй вертильо и извести мою тетю, что я здесь, — настаивал мальчик.
Доротея лишь развела руками. Она нервно активировала свой головокружитель, заставив засиять такой же у Крикен.
Суммус сапиенс мгновенно примчалась. Увидев племянника, она пришла в изумление:
— Несчастный! Как ты осмелился? Убирайся немедленно!
— Прошу тебя, выслушай меня, я должен поговорить с тобой по поводу одной жизненно важной проблемы. Поверь мне, я бы никогда не вернулся, если бы в этом не было необходимости. Ты узнаешь, о чем идет речь, и тогда решишь, можно мне будет остаться или нет, — в порыве чувств говорил Ламбер.
— Как же ты сумел воспользоваться печатью? — разъяренно спросила Марго.
— Я взломал замок и вошел. Это оказалось не сложно, — объяснил он, понурив голову.
— Говори, я тебя слушаю, — едва сдерживая гнев, выпалила Марго.
— Я предпочел бы, чтобы здесь никого не было, — сказал мальчик, уставившись на Доротею.
— Какое бесстыдство! — заявила мадам.
— Повторяю тебе, это деликатнейший вопрос. — Упорство Ламбера было вознаграждено, в конце концов ему удалось убедить тетю отпустить церемониймейстера.
Доротея ушла, надувшись, и тут же известила экономку и остальных сапиенсов о нежданном и нежелательном возвращении французского антея.
— Ну! Говори быстрее. Твою печать очень скоро увезут, — с укоризной уставилась на племянника мадам Крикен.
Ламбер де Соланж вручил своей тете папку:
— Вот, прочти. Эти бумаги мне выдала администрация тюрьмы. Там навели справки о нашей семье, и ты… ты к ней не принадлежишь, — произнес Ламбер.
— Как это не принадлежу? Я твоя тетя! Твоя бедная мать Катрин, умершая несколько лет назад, была моей сестрой! — с возмущением возразила мадам Крикен.