Джентльмен. Настольная книга изящного мужчины (сборник)
Шрифт:
Костюм, наиболее удобный для прогулок в горах, состоит из коротких панталон и куртки, сделанных из мягкой, но прочной материи, фуражки для спорта или мягкой фетровой шляпы, мягкого галстука, гетр и крепких ботинок со шнурками и обязательно снабженных двойной подошвой. Само собой понятно, что костюм этот служит исключительно для удобства восхождения по горам и совершенно немыслим в час обеда в ресторане фешенебельного швейцарского отеля.
Охотничий костюм тот же, что надевается для горных прогулок, и встречающиеся в нем изменения зависят главным образом от личного вкуса и условий местности и климата.
Глава XII.
Потребность время от времени освежать свою душу сменою новых мест, людей и впечатлений вложена в нервного современного человека. Путешествие также благотворно влияет на наш утомленный взор, как гимнастика или холодный душ на усталое тело. Оно дает новую пищу нашему уму, сталкивая с модами других национальностей и взглядов в обстановке, чуждой светской условности. Нигде люди так быстро и легко не узнают друг друга, как в пути.
Вполне естественно, что джентльмен и в вагоне, и в заграничном отеле прежде всего остается самим собою, т. е. не меняет ни своих культурных привычек, ни обычной скромной сдержанности. Он всегда безукоризненно вежлив и любезен, но делает это без навязчивости, он не избегает, но и не ищет дорожных знакомств, осторожно относится к слишком быстро завязывающейся интимности. Никогда не старается он, подобно многим нашим соотечественникам, приобрести отличительные национальные черты той страны, где находится временным гостем. В этом не следует видеть пренебрежения или преувеличенного самомнения, наоборот, джентльмен умеет ко всем относиться с должным уважением и чуткостью, но никогда и нигде не изменяет самому себе. Как образованный, культурный человек, он умеет взять от путешествия все живое и прекрасное, что может обогатить его ум и освежить его притоком новых мыслей. Поэтому прежде всего он интересуется живыми обитателями тех новых стран и городов, которые он посещает. Ошибкой было бы думать, что он равнодушно проходит, не отдавая им должного внимания, мимо памятников старины и искусства. Однако, видя в путешествии прежде всего приятное для себя развлечение, он не будет фанатически перебегать из церкви в музей с бедекером в руках и полным отчаянием и усталостью взором.
Научившись прежде понимать характер обитателей страны, нам гораздо легче станет впоследствии понять дух ее художественных памятников.
Курорты являются местом, где больные ищут исцеления и облегчения своих недугов, и, таким образом, является сборным пунктом фешенебельного общества, налагающего известные светские обязанности. Поэтому естественно, что джентльмен одевается в модном курорте соответственно тем правилам, о которых нами уже было говорено. Конечно, в связи с климатическими условиями и потребностью отдыха допускается некоторая свобода, не доходящая, однако, до часто встречаемой, но не менее прискорбной ошибки: явиться к обеду в общий зал первоклассного отеля в цветном пиджаке и белых брюках.
На пароходе весь день можно носить элегантный дорожный костюм и дорожное кепи. К обеду дорожный костюм сменяется смокингом.
Глава XIII. Психология джентльмена
Трудно представить себе что-нибудь более противоречащее характеру джентльмена, как споры, в которых затрагиваются наши личные воззрения. Он никогда не будет стараться изменить убеждения своего собеседника даже и в том случае, когда будет убежден в их ошибочности.
Ведь жизненный опыт и наблюдательность вырабатывают в каждом человеке своеобразное, субъективное отношение к людям и жизни, и оспаривать, стараться изменить его – бесполезная и неблагодарная задача. Джентльмен предоставляет этот труд философам-специалистам, сам же старается избегать столь опасных и серьезных тем разговора. Самая широкая, деликатная терпимость составляет одно из симпатичнейших достоинств джентльмена. Каким бы убежденным атеистом он ни был, находясь в обществе религиозных людей, он не только не позволит себе иронического отношения, но будет держать себя в таких рамках, что не даст малейшего повода заметить пропасть,
Отдавая себе ясный отчет в собственном эгоизме, джентльмен зато и к окружающим его людям не предъявляет преувеличенных требований. Он смотрит на жизнь здоровыми глазами, без всяких иллюзий; не строит себе воздушных замков, зато, если ему чужды многие радости, он этим самым избавлен от горьких разочарований и обид. Изучивши хорошо себя самого, он знает цену и остальным людям, не требуя от них больше того, что в состоянии дать сам.
Из этого не следует, однако, выводить заключения, что джентльмен должен быть мрачным пессимистом. Наоборот, наибольшее удовольствие он черпает в общении с другими людьми; ему чужда только условная, устаревшая мораль с обязательными розовыми очками. Самым удобным миросозерцанием он считает то, которое имеет мужество называть вещи собственными именами. Понимая сложность и запутанность условий современной жизни, джентльмен не является ни строгим цензором нравов, ни проповедником морали. В отношении себя лично он многого не допускает, от многого воздерживается, но, как интеллигентный человек, с широким умственным горизонтом бесконечно мягок и снисходителен в отношении своих ближних. Излишняя доверчивость и бесполезная откровенность, несомненно, признаки вульгарного и ограниченного человека и уже поэтому абсолютно непонятны для джентльмена, который всегда и везде предусмотрительно осторожен. Из этого, конечно, никто не выведет заключения, что в каждом человеке он предполагает прежде всего мошенника и негодяя… Нет, джентльмен далек от подобных крайностей, но привычка действовать только с твердой уверенностью заставляет его всегда быть осмотрительным. Этой привычке он обязан тем, что его минуют разочарования в друзьях и неожиданные деловые осложнения, связанные всегда с быстрой и неправильной оценкой людей.
Джентльмен никогда не живет ничего не делая. Сознавая пользу и неизбежность социального труда, в каких бы благоприятных условиях он ни находился материально, джентльмен не имеет нравственного права избегать этой работы. И тут джентльмен остается верен своим правилам – он работает скромно, исполняет свои обязанности насколько возможно добросовестно и хорошо, не стараясь выдвинуться или обратить на себя внимание и вполне довольствуясь сознанием выполненного долга.
Из всего сказанного видно, что джентльмен прежде всего является человеком, преследующим прежде всего свои личные интересы, но делающим это, не затрагивая и не вредя интересам своих ближних. Ошибкой было бы назвать его грубым, бессердечным и неотзывчивым. Нельзя считать его и лицемером, так как поступки его являются следствием его личного убеждения и характера, а не преследуют какой-либо цели.
Глава XIV. Четыре возраста джентльмена
Джентльмен знает, что каждый возраст имеет свои радости и пользуется известными преимуществами, а поэтому он спокойно относится к убегающим годам, зная, что сумеет взять и тут свою долю радости и красоты.
Предоставлять ребенка исключительно женскому влиянию следует только в самом раннем возрасте. Как только физический уход матери перестает быть острой необходимостью, отец должен взять на себя руководящую роль в воспитании мальчика. Современные условия жизни слишком сложны и суровы, борьба за существование слишком трудна, чтобы мы могли позволить даже в самом раннем возрасте обманывать нашего ребенка красивыми сказками о добрых и благодетельных феях, о неожиданных кладах, волшебных замках, полных всякими сокровищами, начиная от жар-птицы с алмазами вместо глаз и кончая птичьим молоком.
Нет, если мы искренно желаем добра нашему ребенку, мы постараемся возможно раньше приучить его к мысли, что ни волшебного, ни случайного в жизни нет, что мы сами кузнецы нашего счастья и успеха, являющегося результатом упорного, часто долголетнего труда. Мы не должны щадить его детских иллюзий, а наоборот, обязаны открыть ему глаза на грустную правду жизни… Лишив его, может быть, радостей, свойственных его детскому возрасту, мы таким образом облегчим ему его первые, самые важные жизненные шаги.