Джентльмены
Шрифт:
— Это Торстен Франсен, — сказала она, едва оказавшись рядом.
— Привет, — произнес тот.
Мы пожали друг другу руки, и фру Викман объяснила, что они с Торстеном дружат со школьной скамьи, что он знает меня, потому что работает в известном издательстве, и что у него всегда множество интересных мыслей.
Торстен Франсен приобнял меня за плечи и отвел чуть в сторону. По дороге мы захватили по коктейлю.
— Здесь все такие важные черти, — сказал Франсен. — Как думаешь?
Я кивнул и закурил.
— Тебе нужна работа?
— Больше всего
— Ясное дело, — согласился Франсен. — Работать даром нельзя, даже писателю. Понимаешь, мне нравится то, что ты делаешь, и у меня есть для тебя идея.
— Поделись.
И Франсен поведал мне о другом юбилее: «Красной комнате» Стриндберга исполнялось сто лет. Идея заключалась в том, чтобы кто-нибудь — например, я, — сел и переписал этот роман, перенеся действие в наше время. Книга и по сей день волновала умы, а будучи перенесенной в наши реалии, могла обрести взрывную силу. Молодой потенциал и дерзкий стиль обещали наделать шуму, надеялся Франсен.
— Замысел мне нравится, — признался я.
— Ты-то хоть не зажимайся, — сказал Франсен. — Берешься или нет, вот в чем вопрос.
— Дай мне пару минут. Здесь, прямо скажем, не лучшее место для таких переговоров.
— Ладно, — согласился Франсен и снова хлопнул меня по спине. — Подумай пятнадцать минут, а потом я брошу тебя в бассейн. Кстати, может быть, твоя мысль заработает лучше, если я скажу тебе, что выкладываю десять кусков сразу после подписания контракта.
Нацелившись на ближайший столик с коктейлями, Франсен оставил меня одного в закутке за бассейном, удаленном и от клуба, и от всего остального мира. Я курил сигарету и спокойно размышлял. Идея мне и вправду понравилась. Переписать «Красную комнату» в наши дни было заманчивым предприятием; кроме того, в этом жанре я никогда прежде не работал.
Обещанные десять кусков добавляли предложению привлекательности.
Я быстро нашел стол с коктейлями, одним махом проглотил нечто сухое и колючее и прислушался к ощущениям. Напиток пошел хорошо, и, решившись наконец, я разыскал Франсена:
— По рукам.
Франсен с явным облегчением протянул мне лапу. Дело в шляпе — мы выпили за «Красную комнату».
— Если справишься, это будет твой прорыв, — сказал Франсен.
— Только бы никто нас не опередил.
— Придется начать прямо сегодня. Рукопись должна быть готова к Рождеству.
— Надеюсь, получится.
— Должнополучиться. Работа как раз для тебя.
— Спасибо.
— Ох черт! — воскликнул вдруг Франсен. — Видишь, кто там идет?
Я бросил взгляд в сторону входа, но не заметил никого особо выдающегося.
— Кто? — поинтересовался я.
— Стернер, Вильгельм Стернер. В голубом пиджаке, с китаянкой — или кто она там. Вон они, говорят с Викманом.
Я никак не мог разглядеть этого человека, но увидел, как Викман машет хвостом, словно послушная собачонка.
— Что это за кадр? — Я никогда не слышал об этом Вильгельме Стернере.
Взгляд Франсена выражал одновременно презрение и понимание, а может, и каплю снисхождения.
—
— Чем же он занимается?
— Этот клуб — его, — процедил мой новый издатель, не сводя глаз с монстра. — Онже, к твоему сведению, заправляет почти всей промышленностью Швеции. Десять лет назад он завладел концерном «Гриффель». Скоро станет круче Валленберга. Он, кстати, в школе Валленберга и учился. Старик научил его всему. Оно и видно. Скоро одежка будет впору. Дорастет до размера Старика. Самое время. Вильгельм Стернер — он есть, но его не видно.
— Non videre sed esse, — вставил я.
Франсен вздрогнул и пристально взглянул на меня.
— Именно, — отозвался он. — Именно так, парень. Быть незаметным. Это его девиз — и Валленберга. Правительство ждет кризис, это как пить дать. Дела у них хуже некуда. Но в следующем году снова выборы, и тогда потребуются свежие министры. Сейчас в запасе не так много сведущего народа, да еще такого, который пока не успел ничем себя запятнать. Стернер ни разу не входил в правительство.
— Он что же, чист?
— Чист? — воскликнул Франсен, и я снова почувствовал себя идиотом. — Разве тяжеловес может быть чист?Но он умеет заметать следы, что-что, а этоон умеет. Совсем недавно он свел в могилу начальников двух отделов. У одного моторчик не выдержал, другой веревку нашел. А про «дело Хогарта» уже и не помнит никто. Там люди дохли как мухи, но сам я ничего толком об этом не знаю. Стернер — тот еще дьявол, парень. Настоящий волк в овечьей шкуре. Элегантной такой шкурке.
Я пытался отыскать взглядом финансового монстра, который шагает по трупам, но это и вправду было сложно. Он стоял у входа: красиво загорелый в безупречно голубом клубном блейзере, бежевых брюках и перфорированных ботинках. Этот явно стряпал дела на международном уровне.
Ему могло быть и под шестьдесят, но о возрасте можно было только догадываться. Если он не играл в теннис с другими магнатами, чтобы оставаться в форме, то что-то здесь было нечисто. Он был типичным подающим, готовым пробуравить и разбить противника на атомы таннеровскими подачами, отработанными с сознательностью и упорством, необходимыми любой большой шишке. Этого человека, наделенного в равной степени злонамеренностью и шармом, понять было непросто. Тяжелый и массивный, как и положено международному магнату, — но в то же время, легкий как перышко. Он казался не вполне реальным человеком с ускользающими очертаниями, как кукла Кен, излучающая точность и лишенную запаха физическую мощь. Пиджак парил в пространстве, словно дирижабль, не касающийся земли.