Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007
Шрифт:
После обеда я взял скутер — обычное средство туристического транспорта на острове — и поехал на пляж. День был прекрасным, температура воздуха подходящей, а море насыщенно-синим. Пенистые волны равномерно прибывали на песок. Всё это было очень красивым, но вместе с тем каким-то пустым. Я уже начинал понимать Бонда, с нетерпением ждущего возможности вырваться из этого комфортабельного заточения, чтобы приступить к действию.
На ужине я пытался высмотреть своего собеседника, но его там не было. Позже я увидел его в баре, с женщиной. Интересно, она же была с ним и вчера? Завидев меня, Бонд тут же меня
— Познакомьтесь, это госпожа Шульц, — сказал он. — Флеминг упоминал о ней в «Докторе Ноу», и тогда её звали Ханичайл Райдер.
Ситуация, казалось, забавляла его, женщина же выглядела явно раздражённой. Да, она была именно такой, какой описывал её Флеминг — красивой, с резкими манерами — настоящее дитя природы. Только сейчас это был уже не наивный подросток с перебитым носом, а состоятельная женщина в расцвете лет. Нос её, как и предсказывал Флеминг, был выпрямлен косметической операцией — и вполне удачно.
— Дорогая, — обратился к ней Бонд, — этот господин собирается написать книгу о моей биографии.
Услышав это, Ханичайл тут же растаяла — как некоторые женщины, которые узнают о том, что в скором времени приобретут широкую известность.
— Но, Джеймс, ты никогда не говорил мне. А сколько раз я тебе говорила о том, что давно уже пора это сделать? Те книги Яна были совершенно нелепыми. Никогда не прощу ему то, как он меня в них описал. Правда, Джеймс, я рада за тебя.
Бонд что-то пробормотал в ответ и спросил меня, что я буду пить. У них с Хани в бокалах был бурбон. Я ответил ему, что буду то же самое. Тогда он, как обычно, попросил сделать мою порцию двойной, после чего напрочь увёл разговор от литературы.
— Хани, — объяснил он мне, — путешествует. На своей яхте. Это настоящий плавающий дворец. Восьмидесяти футов длиной, с двойным дизельным мотором и роскошной каютой, разработанной самим Дэвидом Хиксом и его командой. Услышав о том, что я здесь, она решила меня проведать.
Хани надула губы. И зря — это не добавляло ей красоты.
— Так уж я здесь только из-за тебя, — сказала она. — Когда умер мистер Шульц, со мной случился нервный шок. Он боготворил меня, и я многим ему обязана. Он всегда желал мне только добра. Знаешь его последние слова мне?
Бонд покачал головой.
— Он сказал: «Хани, будь счастлива.» И чтобы выполнить это его последнее пожелание, я отправилась в путешествие на яхте, которую он назвал в мою честь. Думаю, он хотел именно этого.
— Безусловно, — ответил Бонд.
Она ещё что-то начала объяснять, и Бонд её покорно слушал. Я уже подумал, что мы так и проведём целый вечер втроём. Однако когда Бонд предложил ей выпить ещё, она отказалась, сославшись на то, что к девяти должна быть на борту и шофёр уже ждёт её. Мы вышли из отеля. «Роллс-ройс Корниш» подкатил к Хани, едва она вышла за порог, а когда автомобиль разворачивался, увозя её, я увидел уже знакомую мне царапину корпуса и лёгкую помятость правого заднего крыла.
Бонд усмехнулся, а потом сказал:
— Как сказала бы тётушка Чармиан, ваши недостатки обязательно в вас проявятся. Я предполагал, что эта девушка пойдёт далеко, но чтобы настолько.
— А
— Вышла. Но спустя четыре года оставила его, чтобы стать миссис Шульц.
— Это тот, что из «Шульц Металл Инкорпорейтид»?
— Да. Ему тогда было за семьдесят. А сейчас она в поисках третьего мужа — судя по её взгляду.
Мы вернулись на террасу, где Бонд допил свой бурбон, после чего вновь удобно устроился на стуле. Без женщины он снова был самим собой. Неподалёку группа музыкантов исполняла калипсо* //афрокарибская музыка//. Бар заполнялся людьми. Через открытые окна террасы до нас доносился лёгкий шум моря.
— Мы говорили о войне, — сказал Бонд.
Мне было бы интересно узнать побольше о госпоже Шульц, но мистер Бонд предпочёл сменить тему.
— Сначала для меня было непонятно, что это такое — война, — продолжил он. — Я думал, что буду востребован на ней как никогда, однако приехав в Лондон, обнаружил там полный хаос. Мэддокс застрял в Париже. Штаб-квартиру передислоцировали на Реджентс-парк — туда, где она располагается и по сей день. Прибыв туда, я обнаружил, что там уже полно членов совета оксфордского колледжа и беженцев из Венгрии. Все мои отчёты потерялись; дошло до того, что какой-то полудурок утверждал, что меня зовут Джеймс Банд. Когда я ответил ему, что меня зовут Джеймс Бонд и что последние три года я работал на Секретную службу, то он сказал мне, чтобы я расслабился и ни о чём не беспокоился: когда я им понадоблюсь, они меня найдут. Ну и для полного счастья я узнал, что отель «Карлтон» — моё временное лондонское жильё на период работы — был переполнен.
— И куда вы поехали?
— К тёте Чармиан, естественно. Но и она была занята войной — гражданская оборона, эвакуация. Она окунулась во всё это с головой. Я прожил у неё примерно с месяц. Она была уверена в том, что я увиливаю от призыва в армию, но как всегда, не посмела сказать мне об этом в лицо. Другое дело мой брат Генри — тот хотя бы побывал в военном министерстве и имел униформу. По нескольку раз в неделю я звонил в штаб-квартиру, но там как-то узнали, что я рождён в Германии, и в один момент мне показалось, что они даже хотят меня задержать.
Бонд засмеялся и просигнализировал Августусу, чтобы тот принёс ему ещё выпить.
— Это был один из самых неприятных моментов моей жизни, — продолжил он. — Осознание того, что я бесполезен и никому не нужен. и ещё того, что лафа закончилась, и такого веселья, какое было до сих пор, больше уже никогда не будет. К слову, так оно и оказалось.
М. авторитетно характеризовал их как дружеские, хотя дружбой там не пахло, поскольку характеры у обоих были разные. Флеминг был мечтателем и хорошим администратором, в то время как Бонд был человеком действия, унаследовавшим от отца инженерный стиль мышления. Он был реалистом, и его жизненный опыт учил его держать свои фантазии при себе и не поддаваться на эмоции. Флеминг был остроумным и общительным, а Бонд — прямолинейным и сдержанным по отношению к окружающим. И всё же казалось, что они дополняют друг друга. Каждый из них сыграл свою роль в жизни другого, и сегодня отделить их друг от друга невозможно.