Джеймс Бонд: Официальная биография агента 007

Пирсон Джон

Дело в том, что об образе жизни, который вёл Бонд, тайно мечтал Флеминг, а Бонд в свою очередь видел во Флеминге некую сильную личность, которая без проблем общается с газетными магнатами, адмиралами и членами правительства, и статусу которой можно только позавидовать.

Поступив на службу в разведку, Бонду не терпелось поскорее показать себя в деле, и вот, наконец, после того как Флеминг разработал одну довольно рискованную схему, такая возможность ему представилась.

В то время периодические выдвижения подводных лодок и кораблей германского флота из Гамбурга и Вильгельмсхафена в Северное море и в Атлантику могли представлять проблему. В любой момент они были способны застать британцев врасплох и напасть. Военно-морская разведка Уайт-холла пыталась

понять, к чему все эти манёвры. У неё были свои разведчики в Гамбурге, но они были очень ненадёжны, а воздушная разведка не могла достигнуть вышеуказанных морских портов.

После обсуждения возможных решений проблемы, Флеминг предложил обратить внимание на остров Вангероге* //указан на карте//, находящийся севернее Вильгельмсхафена. Остров представлял собой вытянутую песчаную отмель, населённую лишь рыбаками и морскими птицами, и использовался в качестве ориентира судами, выходящими из Гамбурга и Вильгельмсхафена в Северное море.

— А что если упрятать на нём одного хорошо обученного наблюдателя?

— как бы невзначай предложил он.

— Зарыть его там в землю, что ли?

— Да. Это может сработать. Остров — сплошная песчаная пустыня. И человек с биноклем и радиопередатчиком.

— Но как это сделать? Остров-то перед самим носом у немцев!

— Ну хотя бы как в романе «Загадка песков»*. //роман ирландского писателя Эрскина Чайлдерса, 1903 года//

Бонд решил попробовать себя в этом деле. В отличие от других членов департамента он уже был в Германии, и не раз. Не прояви он своего интереса, и идея Флеминга, возможно, канула бы в лету. Но Бонд не дал этому произойти. Проект, конечно, был дерзким, но для него он был предпочтительнее его пассивного пребывания в Лондоне.

Они взялись за дело — это был первый раз, когда Бонд видел Флеминга в действии. Любое возражение было вежливо отметено, любая трудность улажена. Флеминг заострял внимание на таких мелочах, на которых Бонд никогда бы не подумал этого делать. Он словно планировал вылазку для себя, а не для Бонда. В течение дня или двух он подбирал необходимую для наблюдателя еду, одежду, оружие, а также средства личной гигиены. Несколько дней они с Бондом провели в Суррее* //графство в южной Англии//, проверяя на тамошних дюнах сапёрские лопаты — в плане того, какое с их помощью можно будет вырыть укрытие. С помощью экспертов разработали специальную форму опалубка, которая защищала бы его от песка. Подобрали бинокль и перископы, прошёл Бонд и инструктаж по использованию последней модели коротковолнового передатчика. Флеминг работал с полной отдачей энергии. Он разрабатывал, а Бонд должен был воплотить всё это в жизнь. Факт того, что на этом задании Бонд мог и погибнуть, обоими был проигнорирован. Бонд хотел действия, и о возможном смертельном исходе старался не думать.

Ещё несколько дней ушло на то, чтобы он научился распознавать германские военные корабли, а также отточил навыки обустройства своего предстоящего укрытия. Флеминг объяснил ему, что его доставят на остров на подводной лодке — на ней же и заберут. Под покровом ночи, конечно.

— Ну что, с богом, — сказал Бонд напоследок.

— Всё пройдёт нормально, парень, — подбодрил его Флеминг. — С субмариной проблем не будет. Вообще не будет проблем.

— А если меня поймают?

— Кто, рыбаки? Нет, они тебя не побеспокоят.

В конце концов, когда все моменты были обсуждены, Бонд был взят на борт подводной лодки, выходящей из Хариджа* //порт на восточном берегу Англии// патрулировать Балтийское море. В глубине души Бонд побаивался субмарин — они почему-то ассоциировались у него со стальными гробами.

Флеминг лично присутствовал при отплытии своего подопечного.

На дворе был февраль, моросил утренний дождь. Субмарина отдала швартовы, и двигатели её заработали. Когда Флеминг улыбнулся и вяло поднял свою руку, Бонд понял, насколько тот завидует этой его поездке.

Путешествие было захватывающим: чтобы не нарваться на немецкие противолодочные патрули, субмарина шла погружённой вдоль нидерландских берегов, и лишь когда наступила темнота и опасность вражеского нападения миновала, они выплыли и запустили дизельные моторы на полную силу. Некоторое время Бонд постоял на мосту с капитаном судна. Вокруг была кромешная тьма, дул ветер и лил дождь со снегом. Капитан указал ему куда-то правее. «Скоро будем на месте», — сказал он.

К полуночи судно остановилось и спустило на воду резиновую лодку с Бондом и ещё двумя матросами. Никто из них не говорил ни слова и не зажигал фонарей. Раньше Германия казалась Бонду настолько запрещённой территорией, что сейчас он был удивлён тем, насколько легко смог на ней очутиться. Пристав к берегу острова, матросы помогли ему выгрузить оборудование и отчалили. Бонд остался один. Никогда в жизни он ещё не чувствовал себя настолько одиноким. Однако времени размышлять об этом не было. Предстояло успеть окопаться здесь до рассвета. Он взялся за работу и работал неистово.

Рыбацкая деревня, находящаяся на берегу, располагалась дальше. Место, где находился Бонд, теоретически обещало быть пустынным, однако рисковать он не мог. Дюны были покрыты толстыми зарослями густой морской травы, и это облегчало маскировку. Роя себе логово, Бонд вспомнил своё детство, когда, будучи мальчиком, лепил замки из песка на пляжах Балтики.

Ещё задолго до того, как на остров Вангероге спустился рассвет, Бонд уже обустроил своё новое жилище. Это оказалось легче, чем он ожидал — глубина получилась достаточной, стены он укрепил алюминиевым материалом, специально разработанным Флемингом и сотрудниками отдела снабжения. Крышей жилища послужили коряги, песок и трава. Недели обучения прошли не зря: заметить укрытие со стороны было практически невозможно.

Бонд забрался внутрь и обнаружил жизнь крота самой неудовлетворительной: скучной, тесной и очень холодной. Установив перископ и повернув его для наблюдения за морем, он настроил свой коротковолновой передатчик и укрыл антенну в дюнах. Время его выхода на связь с Лондоном было оговорено заранее.

Как и предполагал Флеминг, Вангероге действительно являлся воротами немецкого флота: уже утром Бонд увидел низкие крадущиеся силуэты германских кораблей класса «Е», возвращающиеся в Бремерхавен после ночного патрулирования канала. Затем в поле его зрения попали некоторые каботажные* суда, направляющиеся в Гамбург. //суда, плавающие между портами в пределах государства// И дважды за то утро Бонд увидел то, за чем собственно и был сюда направлен: две немецкие субмарины, направляющиеся в Северное море и проплывшие настолько близко к острову, что он мог слышать пульсацию их двигателей. Он даже смог разглядеть их номера, написанные на ходовых рубках* //надстройка судна, из которого осуществляется его управление//. Уже совсем скоро они будут шпионить за судами союзников в Атлантике.

Всё это было довольно захватывающим, но постепенно Бонд стал испытывать всё усиливающуюся нехватку сигарет, человеческого общения, даже чтения книги. Тело затекло, и ему захотелось выйти наружу и прогуляться. Чтобы утешить себя, он жевал печенье и посасывал таблетки сухого молока из своего пайка. К шести вечера он поужинал — ещё большим количеством печенья, шоколадом и баночкой самонагревающегося супа. Позже он подумал и о том, что ему не помешал бы двойной глоток бренди.

Бонд выполз из своей норы, когда уже совсем стемнело — подобно ночному животному. Как же он был рад размять затёкшие конечности и подышать свежим морским воздухом! Некоторое время ушло на то, чтобы расширить своё жильё — так, чтобы в него мог свободно поместиться надувной спальный мешок, имевшийся в его распоряжении.