Джейн и Эмма
Шрифт:
— Ребенку следует сказать? Как вы считаете, мадам? Такая доброта… Такая неожиданность… Не знаю, что и думать.
Потом заговорила старая дама, ее бабушка:
— Может, лучше немного подождать и посоветоваться с каким-нибудь джентльменом, который лучше нас во всем разбирается? Возможно, мы обязаны сказать ей, но… мистер Найтли… или мистер Прайор…
— Беги, Джейн, дорогая, — сказала тетя Хетти. — Все в порядке. Думаю, Эмма тебя ждет с большим нетерпением.
Однако в то утро Джейн, остро чувствовавшая настроение других людей, сразу заметила
— Ты пришла, — равнодушно отметила она. — Сегодня очень холодно. Во что будем играть, чтобы согреться?
— Может быть, лучше войти в дом? Мы можем отправиться в музыкальную комнату и поиграть дуэты, — предложила Джейн.
Этот план она обдумывала уже несколько дней, поскольку ей давно хотелось разучить несколько фортепьянных пьес, написанных для игры в четыре руки, их раздобыла миссис Вудхаус для своих дочерей еще до бунта Изабеллы против музыки, и с тех пор они лежали невостребованные.
— Что? Дуэты? — воскликнула Эмма с гримасой отвращения. — Спасибо, нет. Что за ужасная идея! Дуэт — жалкая вещь! И это говоришь ты… — Она сдержалась, несколько секунд выглядела печальной и задумчивой, но потом все же выпалила: — Не думай, что ты лучшая пианистка в Суррее только потому, что мама оставила тебе сто фунтов. Это ерунда, в конце концов.
Замечание было настолько непонятным, что Джейн застыла, полагая, что неправильно расслышала.
— Что ты имеешь в виду, Эмма? Твоя мама оставила мне сто фунтов? О чем ты говоришь? Она ничего мне не оставила!
— Оставила, — упрямо пробормотала Эмма. — Вчера было прочитано ее завещание. Пришел мистер Кокс, адвокат, и прочитал его папе. У мамы были собственные деньги, и она оставила сто фунтов. Там так и написано: «Моей юной соседке Джейн Фэрфакс. Деньги должны быть использованы на ее образование, в благодарность за огромное удовольствие, которое мне доставляла ее игра на фортепиано».
— Сто фунтов! Но я не понимаю! — Джейн была совершенно озадачена. — Миссис Вудхаус никогда не приходила в музыкальную комнату, когда я занималась, возможно, один или два раза, в самом конце… — Она запнулась, вспомнив худенькую бледную молодую леди, которая больше уже никогда не придет. В этот момент она поняла постоянство смерти. — Вряд ли миссис Вудхаус слышала мою игру больше одного или двух раз, — с сомнением добавила она.
— Слышала! — В голосе Эммы звучало негодование ребенка, которого несправедливо лишили какой-то привилегии, которой свободно пользовались его сверстники. — Она часто приходила в комнату миссис Хилл, садилась и слушала. Мне Сэрла сказала! Она не оставила денег ни мне, ни Изабелле. — Мы только в двадцать один год получим свои тридцать тысяч. Но какая от этого польза сейчас? Я считаю, это несправедливо.
— Но, Эмма, — возразила Джейн, — у тебя же все есть. — Она огляделась по сторонам.
— У меня нет мамы! — крикнула Эмма.
— В общем, так: сейчас слишком холодно, чтобы просто сидеть здесь, — поспешно заговорила Джейн, чтобы предотвратить неминуемые рыдания. —
Джейн, хотя и слишком маленькая для своих лет, была проворнее крупной и немного неуклюжей Эммы; она выиграла два забега из трех.
Скоро девочки устали.
— Давай пойдем поговорим с Джеймсом и лошадьми, — предложила Эмма. — Уверена, если мы попросим, Сэрла даст нам для них хлеба.
Джейн втайне опасалась крупных упряжных лошадей, но, конечно, ничего не возразила против этого плана; однако, когда они подошли по вымощенному булыжником двору к конюшне, там никого не оказалось — ни Джеймса, ни лошадей. Том, помощник конюха, сказал, что Джеймс поехал в Кингстон, чтобы встретить новую гувернантку, и уже очень скоро вернется с пассажиркой. Послонявшись по двору и несколько раз спрыгнув с большого камня, с которого всадники забираются в седло, девочки постепенно переместились к каретному сараю с большими железными воротами и стали первыми свидетельницами прибытия и выхода из экипажа мисс Тейлор. Она оказалась вовсе не злобной дамой преклонных лет, как представляла себе Эмма, а молодой и симпатичной леди с очень добрым лицом.
— Кто из вас моя ученица? — спросила она и, получив ответ, живо поинтересовалась: — В какую игру вы играете? Может быть, я тоже с вами поиграю? Или мне сначала следует представиться твоему папе?
— О нет. Папа теперь не выходит из своих комнат до двух или даже трех часов дня, — объяснила Эмма.
А Джейн взволнованно воскликнула:
— О да, пожалуйста, мэм, поиграйте с нами в прятки!
Очень уж ей хотелось использовать несколько замечательных укрытий, которые она обнаружила.
— Хорошо, — смеясь, ответила новая гувернантка. — Тогда беги и прячься — тебя как зовут? Джейн? А мы с Эммой пока познакомимся. Мы дадим тебе не больше трех минут, а потом отправимся искать. Время пошло.
Вне себя от радости, не обращая внимания на недовольное лицо Эммы, Джейн убежала. «Итак, у Эммы появилась взрослая подруга, — с удовольствием думала она, — эта леди будет добра к ней, я уверена». Поглощенная новыми приятными впечатлениями, Джейн вспомнила о ста фунтах. Надо же, какой сюрприз! Наверное, именно об этом говорили бабушка и тетя Хетти за завтраком.
Джейн точно знала, где она спрячется — в двойной живой изгороди из лавра, росшей на границе между зарослями кустарника и лужайкой; одно дерево в ней было довольно большим и разветвлялось в нескольких футах над землей, на его ветвях можно было сидеть, спрятавшись в густой листве. К этому дереву она и побежала и, устроившись со всеми удобствами, громко крикнула:
— Я готова! — и стала ждать.
От нее потребовалось незаурядное терпение, потому что те, кто ее искал, двигались, по ее мнению, ужасно медленно. Несколько раз она видела их вдали — юная леди разговаривала с Эммой, и при этом они шли в противоположном направлении. У Джейн было сильное искушение окликнуть их, но она воздержалась.