Джим Хокинс и проклятие Острова Сокровищ
Шрифт:
Ей тоже не спалось. Примерно через час я услышал, что Грейс Ричардсон встала. Она прошла мимо меня – я сидел у не имевшего дверей выхода из амбара. Я понимал, что должен заговорить с ней, начать распутывать тайну, крывшуюся за всем этим смятением. Она опустилась на траву в нескольких футах от меня. Несколько минут прошли в молчании; в тишине я слышал лишь два звука – ее дыхание и биение моего сердца. Тьма лишала меня наслаждения видеть ее лицо. Я пытался справиться со смущением.
– Вам не спится, мадам?
Она не ответила. Может быть, не слышала? Может быть, не испытывала желания разговаривать, а хотела
Я почувствовал, что у меня сводит ноги: я давно уже не проводил столько времени в седле, не ездил так долго и так продолжительно быстро. Ослабив завязки на сапогах, разминая колени и икры ног, стараясь делать шаги пошире, я принялся ходить взад и вперед перед амбаром. Наши лошади вздыхали и пофыркивали – тихие, умиротворяющие звуки.
Ночь как будто бы прояснела: так всегда бывает, когда глаза привыкают к темноте. Мы остановились на полпути к вершине холма, на покрытом лугами склоне глубокой долины, поросшем после сенокоса густой и сочной травой. На вершине холма, казалось, было светлее: вот возможность оценить окружающую нас обстановку, подумал я.
Подъем был труден: приходилось идти по неровной поверхности, предательски опасной в темноте. На вершине стояло огромное одинокое дерево. К нему я и направил свои шаги. Когда я приближался к дереву, кожу у меня на шее под затылком словно обдало холодом, по спине поползли мурашки. На холме появились всадники, мчавшиеся во весь опор. Копыта их коней гремели по твердой земле.
Я стоял под широко раскинувшимися ветвями дерева. Впереди я видел мчавшиеся ко мне тени. Это были не кони без всадников, не табун одичавших лошадей. Звезды спокойно смотрели вниз. Всадники все приближались. Казалось, ночные тени несутся рядом с ними. Ближе и ближе мчались их кони. Сквозь подошвы сапог я ощущал, как в землю, словно молотками, бьют конские копыта. Я наконец отважился посчитать их – один, два, три, четыре. Но на самом деле я этого и ожидал, ибо с того момента, как я впервые услышал стук копыт, я с ужасом и уверенностью понял, кто такие эти всадники и что им нужно.
Теперь я верю, что сердце может от страха остановиться, а кровь в жилах обратиться в лед. Всадники галопом мчались мимо. Возможно, на такой скорости и в такой темноте они не смогут меня заметить.
Вдруг, ярдах в пятидесяти от того места, где я стоял, ехавший во главе всадник осадил коня. Меня увидели! Полуобернувшись, он туго натянул поводья и дал спутникам сигнал остановиться. Все спешились тут же, ярдах в тридцати от меня, и принялись совещаться меж собой. Ужас мой возрастал.
Однако ничего не произошло. Никто не двинулся в мою сторону, ничей голос меня не окликнул, ни один ружейный ствол не был в меня нацелен. Так увидели они меня или нет?
Как и прежде, главную скрипку играл Молтби, остальные слушали. Я мог видеть их силуэты, но их лица скрывала тьма; мог слышать голоса, но не разбирал слов; от этого мне стало только хуже, ведь в воображении все предстает более ужасным, чем в реальности. А страшнее всего было то, что я сумел разглядеть горб на той зловещей спине.
Неожиданно от сознания моего положения
Я огляделся вокруг, ища другого укрытия или способа незаметно уйти, но глазам моим представало лишь открытое пространство. В любой момент меня могли обнаружить. Неужели свет летней ночи, столь благоприятствовавший нам до сих пор, вот-вот вынудит меня заплатить за это непомерной ценой? Душа моя замирала от боли при мысли о спящих в амбаре друзьях.
Я твердо убежден, что большинство проблем можно решить, если их тщательно обдумать. Сосредоточившись, я вгляделся в силуэты этих беспокойных, злонамеренных людей. Затем, почти не сознавая, что делаю, я принялся создавать себе укрытие. Медленно, очень медленно я поднял руки над головой и стал пригибать книзу большую ветку, нависавшую надо мною, пока густая листва не закачалась тихонько перед моим лицом. Я нагнул ветку еще ниже, теперь она почти касалась земли. Если посмотреть с того места, где они остановились, можно было подумать, что одна из веток дерева просто-напросто не в том направлении выросла.
Один недостаток – это укрытие мешало мне ясно видеть всадников. Я хотел было наблюдать за ними, раздвинув веточки, но ветра не было и шуршание листьев могло показаться странным. Так что я просто стоял там, пытаясь догадаться об их движениях, но не мог видеть, смотрят они в мою сторону или нет. Через некоторое время я оставил свои попытки и стал ждать, надеясь как можно скорее услышать, как они уезжают.
Но как они нас обнаружили? Я не верил, что кто-то мог им донести. Только трое – моя матушка, Клара Тейлор и молодой Джошуа – знали о нашем побеге. Если, разумеется, нас не видели, когда мы проезжали по вершине холма над гостиницей «Король Георг», или если какой-нибудь ни в чем не повинный человек не ответил на какой-нибудь невинный вопрос…
Возможно также, что мы ехали вблизи или пересекли главный скотогонный путь на Бристоль, которым мог воспользоваться любой, кто направлялся в глубь страны и хотел ехать дальней от моря дорогой. Но, рассуждал я, что за выгода разгадывать причину их появления здесь? Мозг мой, должно быть, приучился оберегать меня и моих друзей от опасности, так что я снова стал прислушиваться – как, по моим представлениям, делают животные.
Время от времени до меня долетали смешки или ругательства. Кто-то закашлялся, но приступ был быстро подавлен. Двое закурили трубки, и до меня донесся запах табачного дыма. Это выглядело неподобающе – приятный запах табака никак не должен быть связан с такой страшной опасностью.
Вдруг мною овладел новый страх. Что-то приближалось ко мне, издавая странные звуки. Одна из лошадей стала подвигаться в направлении моего укрытия, щипля траву и позвякивая пустыми стременами, свисавшими с седла. Лошади чуют страх и сильно его не любят. Я подумал, что запах моего пота можно почуять даже в конюшнях Плимута.
Животное подходило все ближе. Я слушал, как конь щиплет траву, вырывая из земли травяные пучки своим большим глупым ртом. В любую минуту он принюхается к ветерку и почует мой запах. Что, если он поднимется вдруг на дыбы, как при виде дракона?