Джим-кнопка и Лукас-машинист

Энде Михаэль Андреас Гельмут

Друзья оглянулись в сторону красно-бело-полосатых гор. Пыльное облако немного рассеялось, и стали видны руины «Долину Сумерек».

– Как же так получилось? – пробормотал Джим, качая головой.

– Наверное, эхо так усилило эммин грохот, – ответил Лукас, – что скалы не выдержали и обвалились.

Обернувшись к локомотиву, он похлопал его по толстому боку и с нежностью сказал:

– Ну и наделала ты дел, моя старенькая глупышка Эмма!

Но Эмма безмолвствовала, не выказывая никаких признаков жизни. Только тогда Лукас заметил,

что с ней неладно.

– Эмма! – испуганно закричал он. – Эмма! Толстушечка ты моя милая, что с тобой?

Но локомотив безмолвствовал. Не было слышно даже малейшего посапывания.

Лукас и Джим озадаченно посмотрели друг на друга.

– О, господи, – пролепетал Джим. – Если Эмма сейчас… – он не отважился договорить до конца.

Лукас сдвинул фуражку на затылок и пробормотал:

– Ну вот тебе и раз!

Они быстренько вытащили из-под ступеньки ящик с инструментом. В нем лежали всевозможные ключи, молотки, клещи, отвертки, напильники, словом, все, что нужно для ремонта локомотива.

Долгое время Лукас в полном молчании осторожно простукивал каждое колесико и каждый винтик у старенькой Эмме и напряженно вслушивался.

Джим следил за ним широко раскрытыми глазами и не решался ни о чем спрашивать.

Лукас так усердно думал, что у него даже трубка погасла. Ничего хорошего это не означало. Наконец он выпрямился и проворчал:

– Черт побери меня совсем!

– Что, совсем плохо? – спросил Джим.

Лукас медленно кивнул.

– Похоже на то, – хмуро буркнул он, – что один поршень сломался. Хорошо, что у меня есть запасной.

Он достал из кожаной тряпицы маленький стальной поршень величиной с джимов большой палец.

– Вот, – сказал машинист, зажав поршень в пятерне. – Мал, да дорог! Задает такт, чтобы Эмма пыхтела.

– Думаешь, сможешь починить? – тихо спросил Джим.

Лукас пожал плечами и озабоченно пробасил:

– Так или иначе надо попытаться. Нельзя терять ни минуты. Не знаю, выдержит ли Эмма эту непростую починку. Может быть, да, а может быть, и нет… Нам даже по мелочи нельзя ошибиться, иначе… Джим, ты должен мне помочь, один я ни за что не справлюсь.

– Идет, – решившись, ответил Джим.

Он знал, что Лукас не шутит, поэтому вопросов больше не задавал. Да и вид Лукаса не располагал к долгим разговорам. Друзья молча взялись за дело.

Тем временем окончательно стемнело, и Джиму пришлось включить фонарик. В безмолвном ожесточении боролись друзья за жизнь своей милой старенькой Эммы. Час за часом шло время. Поршень вставлялся глубоко внутрь, поэтому постепено, часть за частью, пришлось разбирать весь локомотив на узлы и детали. Право же, эта работа требовала крепких нервов.

Должно быть, уже было далеко за полночь. Взошла луна, скрытая за грядой облаков.

Лишь неясная, едва различимая сумеречная синева лежала над пустыней «Конец света».

– Клещи! – вполголоса попросил Лукас. Он работал между колесами локомотива.

Джим протянул

Лукасу клещи. Вдруг он услыхал в воздухе какое-то странное посвистывание. За ним последовал отвратительный клекот. Потом опять что-то прошелестело. И вот еще раз, теперь уже совсем близко. Что это могло быть?

Джим попытался вглядеться во мрак. Он распознал множество больших черных бугров, которые сидели на земле и таращили на него горящие глаза. Опять послышался шелест. Гигантская неуклюжая птица опустилась на крышу кабины и уставилась на мальчика светящимися зелеными глазищами.

Джим сделал над собой усилие, чтобы не завопить от ужаса.

Не отводя взгляда от страшной птицы-великана, он прошептал:

– Лукас! Эй, Лукас!

– Что такое? – отозвался тот из-под локомотива.

– Тут вдруг появились такие большие птицы, – опять зашептал Джим. – Их тут уйма.

Они сидят вокруг и вроде бы чего-то хотят.

– А выглядят-то они как? – поинтересовался Лукас.

– Очень недружелюбно, – ответил Джим. – Шеи у них голые, клювы кривые, а глаза зеленые. И на кабине уже сидит одна такая и все время на меня смотрит.

– А-а-а, – протянул Лукас, – это же всего-навсего стервятники.

– Вона как, – проговорил Джим довольно жалобным голосом. И немного погодя добавил: – Я всего-то и узнать хотел, а что, стервятники очень любят нападать или нет? Ты как считаешь?

– Пока ты живой, – стал объяснять Лукас, – они тебя не тронут. Будут ждать, пока не умрешь.

– Ага, – сказал Джим. И через пару минут опять спросил: – А ты абсолютно уверен?

– В чем уверен? – переспросил Лукас из-под локомотива.

– Ты абсолютно уверен, – повторил Джим, – что маленькие чернокожие мальчики для них не исключение? Может, как раз их они больше любят лопать живьем?

– Нет, – возразил Лукас. – Не бойся. Стервятников называют «Могильщики пустынь», потому что они всегда имеют дело только с мертвечиной.

– Вот оно что, – пробормотал Джим, – ну, тогда ладно.

На самом деле все было далеко не ладно. Стервятник, сидевший на кабине, делал очень аппетитные движения уголком клюва, поэтому Джима не покидало ощущение, что для маленьких чернокожих мальчиков стервятники все-таки, наверное, делают исключение… А если не получится привести в порядок Эмму, что тогда? Тогда им придется остаться здесь, посреди пустыни «Конец Света», рядом с этими гадкими могильщиками, что уже сидят тут и ждут.

Отсюда так далеко до любой людской помощи, а до Усландии просто немыслимо далеко. Стало быть, это конец, и не вернуться им в Усландию никогда-никогда!

Джим так далеко зашел в своих мыслях, что на него вдруг напало ужасное чувство полного одиночества. И он в отчаянии разревелся.

Как раз в этот момент Лукас выкарабкался из-под локомотива и стал вытирать тряпкой руки.

– Что с тобой, старина? – спросил он, тактично глядя в сторону, потому что, разумеется, сразу понял, в чем дело.