Джин Грин — Неприкасаемый
Шрифт:
— Хай, Марти! — сказала вторая «торпеда» Джину.
— Хай! — сказал Джин. — Только я не Марти.
— Слышь, Базз, этот хмырь говорит, что он не Марти.
— Йеп! — сказала первая «торпеда», подразумевая «да».
— А знаешь, Базз, почему он заливает, будто он не Марти?
— Ноуп, — ответил Базз, подразумевая «нет».
— Да потому, что он на прошлой неделе продул мне полсотни в пул.
— Я с вами никогда не играл в пул, — запротестовал Джин. — И всю прошлую неделю провел в Филадельфии!
— Брось трепаться, Марти! Гони полсотни.
— Послушайте, ребята!…
— Ну?
— Я вообще никогда
Левым кулаком Рыжий молниеносно ткнул Джина в солнечное сплетение, а правым хуком съездил по уху. Джин отлетел к стене и сполз по ней на каменную площадку, ловя ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
Мотая головой, Джин неловко поднялся, держась за стену. Слабо размахнувшись, он наобум выбросил кулак в воздух. Рыжий легко уклонился от такого удара. Базз не желая остаться в стороне, обрушил на Джина свой увесистый кулак-кувалду. Но Джин, потеряв равновесие от собственного неудачного удара, отшатнулся, и кувалда лишь скользнула по плечу.
Большая «торпеда» вдруг расхохоталась неожиданно тонким голосом.
— Ну вот, Базз, — удовлетворенно усмехаясь, проговорил Рэд, — а босс боялся, что он переодетый полицейский или частный детектив. Просто безобидный паренек из колледжа. Пай-мальчик. Такой и мухи не обидит.
Он схватил Джина за руку, чтобы помочь ему удержаться на ногах, и жесткими шлепками ладони отряхнул его костюм.
— О'кей, парень. Может, ты и впрямь не Марти? Может, я обознался. Дуй наверх! Комната 3—Д. Пошли, Базз! Там Молли выступает.
И, ухмыляясь, «торпеды» валкой походкой направились в бар.
Шатаясь, потирая ухо и плечо, Джин медленно потащился вверх по лестнице, но, как только «торпеды» исчезли из виду, он зашагал пружинистым шагом сразу через три ступеньки.
За плотно прикрытой дверью с табличкой 3-Д слышались мужские голоса. Джин постучался. Дверь открылась на полфута.
— Ну? Что надо? — неприветливо спросила, выглядывая, еще одна «торпеда», на сей раз одноглазая, с черной повязкой, закрывавшей левый глаз.
— Я хотел сыграть в карты… — ответил Джин, потирая покрасневшее ухо.
— …и поскользнулся на лестнице, — усмехнулась одноглазая «торпеда». — Дьяволы! Сукины дети! Я давно говорил им ввинтить поярче лампочки. Входите, мистер! Вас тут ждут.
В небольшой прокуренной комнате, меблированной в стиле двадцатых годов, с викторианским гарнитуром, окрашенным белой эмалью, и выцветшими голубыми обоями, со старым механическим пианино в углу, за круглым столом, покрытым зеленым сукном, столом, стоявшим посредине под хрустальной люстрой, играли в покер четверо мужчин. Трое, смуглые и черноволосые, худощавые, были в рубашках, их пиджаки висели на спинках стульев. Четвертый — усатый — этот был, что называется, поперек себя шире — только что сорвал банк и небрежно засовывал в карман пачки долларов. Джин взглянул на него мельком. Незнакомец почему-то подмигнул ему, как старому знакомому, зажмурив один желто-серо-голубой глаз и смешно вздернув усом. Остальные повернули головы, чтобы взглянуть на вошедшего, а один, сидевший прямо напротив двери — он был похож на Рудольфо Валентино, — бархатистым голосом сказал, вернее пропел:
— Входите, входите, мистер Кинг. Так кто там в Фили направил вас ко мне?
— Ваш приятель Ди-Пиза.
— Ди-Пиза, Ди-Пиза… Что-то не припоминаю…
— Ну как же! Ди-Пиза, владелец ночного клуба на Брод-стрит!
— Мне
Он вышел, снова подмигнув Джину своим разноцветным глазом, круглый и крепкий, как туго надутый футбольный мяч. На пороге он снова на секунду задержался и снова со странным дружелюбием и таинственной доброжелательностью повернул к Джину свое лицо с крючковатым носом, сократовским лбом и красивой массивной челюстью.
— Ну что ж, садитесь! — мягко сказал мафиозо, смахивающий на Рудольфо Валентино. — Только предупреждаю: деньги на бочку.
Джин сразу узнал Красавчика, который вполне заслуженно носил свое прозвище. Он смахивал на давнего кинокумира эпохи Мери Пикфорд и Дугласа Фербенкса, первого в мире героя-любовника Рудольфо Валентино. Тщательно причесанные волнистые волосы, черные и блестящие, почти девичий овал лица, густые стрельчатые ресницы и прекрасные, кроткие, как у Бемби, глаза. От Красавчика сильно пахло духами. Его «музыкальные», унизанные бриллиантовыми перстнями пальцы годились для маникюрной рекламы. На нем был дорогой костюм итальянского покроя от Д'Авенцы и накрахмаленная вечерняя рубашка с «бабочкой».
— Садитесь, мистер Кинг! — повторил Красавчик, женственно грациозным движением поправляя у виска свои великолепные, жирно намазанные бриллиантином гофрированные волосы. — Я банкую.
Перед ним лежали дорогой платиновый портсигар, набитый итальянскими сигаретами «Мерседес», и платиновая зажигалка «Зиппо». В длинном платиновом мундштуке дымилась длинная сигарета.
— Благодарю вас, сэр! — почти подобострастно ответил Джин, пододвигая стул напротив банкомета.
На столе стояли стаканы с недопитым виски, пепельница с окурками сигар и сигарет.
По хрусткой серо-зеленой купюре, лежавшей перед игроками, Джин сразу увидел, что игра идет крупная, и все же он удивился, когда Красавчик томным голосом произнес:
— Прошу вас, мистер Кинг. Мы здесь не мелочимся: белые фишки — сотни, красные — пятисотки, синие — косые.
— Я возьму синих, — сказал, закуривая, Джин; он мастерски выпустил несколько колечек дыма, — на десять тысяч долларов.
У него не было с собой и сотни долларов. Точнее говоря, у него было ровно двадцать четыре доллара. Но ведь именно за эту сумму купил белый человек у индейцев остров Манхэттен. [14]
14
В 1626 году. Сейчас на 24 доллара можно купить бутылку «Лонг Джона», носки, пепельницу, мыло «Осенние листья», полкило колбасы, подтяжки и билет в кино. (Прим. автора.)
Он запустил руку за борт пиджака, будто бы для того, чтобы убедиться, что бумажник на месте. Пальцы дотронулись до рукоятки «вальтера».
А вдруг эти гангстеры потребуют, чтобы он выложил деньги на стол?
Красавчик и оба его партнера уставились на Джина. Глаза Красавчика скользнули оценивающе по элегантному костюму Джина (сшит с иголочки, триста долларов, не меньше), остановились на часах, запонках — золото, достоинством в двадцать четыре карата, тысяча долларов, не меньше.
— Получайте! — наконец сказал Красавчик подобревшим голосом.