Джин с ЧАЭС

Грошев Николай Геннадьевич

Третья комната ящиками была заставлена не так сильно как предыдущие. Но здесь вся тара была освобождена от содержимого и свалена посреди помещения большой кучей. Содержимое тар лежало в правом крыле комнаты, уложенное в относительном порядке – мешки, консервы, какие-то бутыли (Велес не смог вспомнить, что в них было). Возле пустой тары, к ним спиной, на перевёрнутом ящике, сидел некто огромный, в одной майке безрукавке. Мощная, но покрытая изрядным слоем сала спина, мелко подрагивала при каждом движении толстых рук. Руки чем-то шуршали. Они подошли ближе, и одна из рук поднялась. Жирная такая рука, вся волосатая. В ней молоток. Рука

поднялась, замерла, напряглась, и жир вдруг превратился в мощные узловатые мышцы. Сия культуристская конечность почти со свистом рухнула вниз. Что-то звонко громыхнуло, треснуло и владелец руки, довольно крякнув, отложил молоток. Поднял повыше то, по чему только что стучал. Табурет. Что интересно – ровненький, будто только с завода, а сделан из чего попало. Сидение, например – в нём легко узнавалась металлическая стенка некоторых ящиков, с грузами, не терпевшими влаги. Дядя Паша строгал мебель.

– Доброе утро дядь Паш. – С улыбкой рёк Дог, а Велес мрачнел лицом, с каждым мгновением, всё больше. Спина, плечи и руки торговца были покрыты не только волосами. Наколки. И большинство таких, носили только очень особенные люди.

– А, Рома, здравствуй. – Коротко стриженная, черноволосая голова повернулась на толстой шее и Велес, скрипнув зубами, едва не зарычал. Нет, он не знал конкретно этого человека. Он знал ему подобных и совсем не питал к ним нежных чувств. У дяди Паши было доброе, простодушное лицо. Он был стар, глубокие морщины уже отметили его лицо печатью увядания, предупреждавшую людей о близости неминуемой смерти, но серые глаза были молоды и даже блестели. Нос картошкой, толстые бледные губы, щёки как у хомяка – в целом дядя Паша казался забавным и даже милым стариком. – Я тут табуреточку мастерю. Не всё ж без дела сидеть.

– Знакомьтесь: Велес, дядя Паша.

– Рад, очень рад. – Старик, сумевший сберечь все свои волосы к столь почтенному возрасту, поднялся на ноги и шагнул к гостям навстречу. У него оказалось объёмистое брюхо и провисшая, почти женская грудь. Когда-то, это были мощные твёрдые как сталь мышцы, теперь время сделало своё дело и мышцы уже не бугрились, а свисали на брюхо. – Наслышан о тебе парень.

– Я не рад. – Резко ответил Велес, пожимая протянутую руку. Он смотрел в глаза дяди Паши и сейчас увидел в них, то, что ожидал: яростная вспышка, злоба, которые мгновенно пропали, едва дядя Паша справился с внезапно нахлынувшими эмоциями. – Организация работает не так, как вы привыкли.

– Ох-хо… - Старик отступил и присел на только что законченный табурет. Скривил лицо в гримасе раздражения. – Послушай мальчик, когда ты ещё под стол пешком ходил, я уже делал дела. Я прекрасно знаю, кто и как работает. Ты юноша довольно крут и действуешь круто, но блять не надо мне тут выёбываться! Я здесь, ты здесь. Нам работать вместе, так что не гони в мою сторону сынок!

Велес таки зарычал. К такому обращению в свою сторону он привычен не был.

– А ну стой бля! – Роман поймал Велеса в плавном хорошо знакомом ему движении, которое обычно кончалось быстрым, хлёстким ударом в висок, и крепко обхватил двумя руками.

– Ладно, прекратим всё это. – Дядя Паша устало махнул рукой. Что интересно: он не играл. Он действительно отчего-то очень устал. Прочтённые эмоции охладили подступавшее к Велесу бешенство, но дружескими чувствами не наполнили совсем. Араб подбросил ему абсолютно скотский сюрприз. Ведь знает же старый мудак, как он их терпеть не может!....

Или не знает?

– Я сам хотел попасть сюда.
– Дядя Паша кисло улыбнулся. Кинул злой физиономии Велеса, взгляд столь же кислый, как и улыбка.

– Да, ваш Папа планировал послать сюда другого человека. Мы настояли на ином решении.

Велес напрягся всем телом и, резко расслабившись, позволил ногам подкоситься. Плавно скользнул вниз и в сторону, Роман по инерции сжал руки, обняв себя самого. Рыкнул что-то неприличное. Было рванулся к Велесу, но тот уже не пытался приблизиться к торговцу. Отошёл к стене и сел на ящик. Достал сигарету, закурил. Пустив в потолок кольцо дыма, сказал:

– Не против, если я закурю?

Дядя Паша хохотнул. Головой кивнул и достал из кармана своих свободных шерстяных трико пачку сигарет.

– Наглость второе счастье, да? Дай-ка старику огоньку. – Поймал брошенную зажигалку. Опять не проявив никакой злобы. Хоть Велес зажигалку и не подал, не подкинул, а с явным пренебрежением бросил. Роман стоял поодаль и нервно глотал слюну – как отнесётся Араб к тому, что вечером с него попросят нового торговца, в качестве объяснений, предъявив труп дяди Паши со сломанной шеей?

– Организация не стала бы подчиняться. Почему вам уступили?

– Знак вежливости. – Торговец шмыгнул носом. Одеть бы его в кофту вязаную, тапочки стоптанные – как есть пенсионер обыкновенный. – Мы в этот бизнес не суёмся. Нам это не очень-то и нужно. Но мы посчитали, что хорошо бы кому-то быть поближе к этому вашему безобразию.

– Понт. Ты что-то не договариваешь.

– Да. Так и есть. – Дядя Паша, снова улыбался и снова печально. Если бы на его месте был Араб или любой другой из верхов Организации, Велес весь бы сжался в пружину, ожидая чего угодно и непременно пакостного. Но дядя Паша был другим. Он жил иначе и мир видел по-другому. Для него мир не делился на выгоду и убыток. Он не играл печаль, он сейчас и правда был опечален происходящим.

– Личный интерес. – Утверждение, Велес сейчас не спрашивал, а констатировал факт. И дядя Паша удивился. Густые брови поднялись, глаза немного расширились, и ни капли удовольствия в них не было. Проницательность Велеса ему совсем не нравилась.

– Я не собираюсь исповедоваться. – Буркнул дядя Паша. – Сход уже нихрена не решает. Мы уже больше Организация, чем мне хотелось бы. Я один из первых утверждал, что сотрудничать с Организацией для нас выгоднее, чем воевать с ней. И сожалею об этом сейчас. Ваша хренова контора, медленно поглощает всё, что составляло мой мир. А они ещё и рады этому! – Дядя Паша зло ударил кулаком по остаткам ящика, из коего недавно что-то выпиливал. Ящик жалобно затрещал. – Мне надоело парень. Я слишком стар для всех этих игр.

– Почему же сюда? Почему не на Канары например?

– Какие бля Канары? Кто мне позволит уйти? – Некоторое время он молчал. Хмуро смотрел на почти скуренную сигарету. Затушил и тяжело вздохнул. – Всё-таки исповедался мать твою…, кончат меня либо свои, либо ваши, если совсем уйду. А тут я и при делах не шибко пыльных и подальше от всех сразу. Так что парень не быкуй. Я здесь и либо прими как должное, либо попробуй меня убить.

На последние свои слова, дядя Паша очень нехорошо так ощерился, намекая на то, что его убрать, будет весьма и весьма не просто. Велес лишь скептически хмыкнул. Он был совершенно уверен, что положит этого огромного старика меньше чем за минуту.