Джинн Искрюгай в любви и на войне
Шрифт:
Уже сотрясалась в округе земля, со склонов Бугай-горы срывались порой огромные камни, а жерло окуталось клубами густого дыма, по которым Ханские шаманы взялись предсказывать будущее.
Увы, их гадание оказалось тревожным. Искрюгай присутствовал на нём (пошёл вместе с Дымуном) и видел, как осунулись лица шаманов. Наспех было объявлено, что грядущее туманно, но уже вечером все заговорили о близкой войне. Правда, никто толком не мог сказать – с кем. Версии выдвигались самые дикие, вплоть до чудесного возвращения давным-давно истреблённых титанов и объединённой агрессии смертных народов.
Дымун же говорил своему молодому другу:
–Вот увидишь, это мариды! Тяжкое поражение потерпели они в последней войне, не их сейчас время. Но я давно чувствую угрозу с их стороны. Никто не знает, сколько сил они успели накопить… Старшие Ханские шаманы не прислушиваются ко мне, но я уверен: мариды готовы на всё. Они наверняка уже знают об успехах нашей славной дипломатии, и, конечно, напуганы. Слишком сильны мы станем, когда вернутся все наши братья. Нет, мой юный друг, мариды не станут ждать, они нанесут удар…
Неизвестность не продлилась долго. Уже к полуночи прибыл гонец, и вскоре Хан Ифритов, призвавши всех в Церемониальный зал Магмуни-сарая, объявил:
–Верные мои подданные! Великая беда пришла к нам. Недолго тешились мы надеждой на мирное единение народов земли. Есть один народ, которому ненавистно слово «мир». Наши извечные враги, мариды, вновь толкают нас в пекло войны! В минувший полдень их силы вторглись на остров Хлаадун. От наших братьев, несущих там службу, поступило одно-единственное сообщение о приближении врага. Больше об их судьбе мы ничего не знаем, но нет сомнения, что их уже приняло в свои объятия Божественное Пламя Недр. И только два часа назад от вероломных маридов пришло вопиющее в своей гнусности требование отказаться от претензий на Хлаадун. Все вы, конечно, помните, что этот остров, лежащий в ледяных морях под семидесятым градусом северной широты, отошёл к нам по условиям перемирия, заключённого десять тысяч лет назад и завершившего последнюю по времени маридскую войну. Тогда же было решено разместить на Хлаадуне крупный вулкан. Все минувшие века мы усердно работали, подводя под остров вулканический котёл. В прошлом году была назначена дата открытия вулкана, о чём писала даже пресса смертных. Торжественное событие мы запланировали провести через двадцать лет. За всё это время мариды ни разу не пытались обжаловать условия мира. И вот теперь – напали без предупреждения, едва удосужившись формально объяснить свою подлость тем, что им будто бы требуется жизненное пространство. Никогда не было веры слову маридов, но такого гнусного коварства мы не ждали даже от них. Братья! Настал час войны. Видит Создатель, мы её не хотели, но теперь пути назад нет. Мы должны отомстить подлым маридам – и мы отомстим! Мы обрубим их жадные щупальца, пресечём их происки и поставим несокрушимый заслон их алчным мечтам о власти над миром!
***
Отжигай оставил общество прелестниц, Полыхай откланялся, покинув кружок влиятельных джиннов, Искрюгай извинился перед Дымуном. В ту ночь трое друзей до утра сидели с серной и пили не пьянея.
Ну, почти не пьянея.
–Куда мы денемся, братья? – говорил Отжигай. – Это в мирное время можно выбирать, а теперь – что же, труса праздновать? Дело уже не в том, чего я хочу, а чего не хочу. Просто стыдно будет в зеркало смотреть, если сейчас отсидеться надумаю. Ну, что вы молчите? Скажете, неправ Отжигай?
–Прав! – крякнул, опрокинув кубок, Полыхай. – Да и чего нам бояться? Когда-нибудь возродимся.
–Да поди и не понадобится, – махнул рукой Отжигай. – В конце концов, всегда наша брала. Глядишь, ещё вернёмся героями. Я тогда сразу на Варым женюсь. А если орден получу и право содержать гарем – возьму себе всех трёх красавиц, вот так. Похихикают они у меня…
–Пускай я хоть сто раз мирный джинн, – продолжал, почти не слушая друга, Полыхай, – но ноблесс, как известно, оближ… Это по-закордонски, – пояснил он в ответ на немое удивление товарищей. – Означает – назвался груздем – не говори, что не дюж. То есть наоборот: полез в кузов – берись и за гуж… Или нет: любишь кататься – люби и саночки?.. – несколько сбившись, спросил он у себя, но ответа в глубинах сознания так и не нашёл. – Ну, в общем, коли уж родился джинном – так изволь повоевать. Такова традиция. Да, мы – новое поколение со своими жизненными принципами – и не самыми плохими, если вспомнить высокую оценку, которую дал нашим скромным усилиям великий Хан Ифритов. Но это не значит, что мы отвергаем традиции! Напротив, мы должны на деле показать, что глубоко уважаем славные традиции нашего народа – только тогда к нам будут прислушиваться, и к нашим принципам отнесутся с вниманием и пониманием…
–Ох и умный ты, брат! – восхитился Отжигай. – Так бы и слушал. Только некогда слушать. Давайте-ка выпьем за то, чтоб всем маридам – ноблессом по оближу, а там и снова можно колёса повертеть, и даже с превеликим удовольствием, потому что я море люблю. Я Варым намедни про корабли рассказывал – очень захотела посмотреть. Вот вернёмся с войны – я её на море возьму.
–Вместе будете винты на пароходах крутить? – улыбнулся Полыхай.
–А что, и будем! – не замечая насмешки – впрочем, не злой – загорелся Отжигай. – Она девчонка славная. Весёлая такая…
–А ты что молчишь, Искрюгай? О славе предков думаешь?
–Ну… Да, наверное…
–Что значит «наверное»? – поразился Полыхай. – Ты сам не знаешь, о чём думаешь?
–Почему, знаю. О том, как использовать остаточную энергию, высвобождающуюся при развёртывании пространства из спасательной бутыли, для дополнительного замедления времени, – отчеканил Искрюгай, слегка наклонив бутыль серной.
Его друзья недоумённо переглянулись. Отжигай отобрал у него бутыль, снова наполнил кубки и спросил:
–Как можно думать о гражданской работе в такой момент?
–Об этом всегда интересно подумать. Понимаешь, спасать, используя только природную свою силу, ненадёжно. Тут нужен новый подход. Научно обоснованный. Я уже решил про себя: как война кончится, к смертным пойду – подучиться. Знаний не хватает…
–Ну, а на войну-то пойдёшь? – спросил Полыхай.
–А я разве не сказал? Пойду, конечно.
–Нет, так не годится, – возмутился Отжигай. – Мы тут душу друг перед другом открываем, Полыхай вон, вообще, как с трибуны чешет, а ты – пойду, мол, и всё, и не мешайте об остаточной энергии думать. Нет, ты, брат, скажи, почему ты пойдёшь?
–Как же иначе? Иначе-то нельзя…
–Нет, ты всю подноготную выкажи, – не унимался Отжигай. – Тогда отстанем, думай о чём влезет.
–Да что тут скажешь? – смутился Искрюгай. – Вы уже всё сказали, и оба правы. Ну, в самом деле, нельзя же… Нельзя в жизни делать только то, что хочется. А я… нет, правда, я не хочу на войну. Не подумайте, что я трус. Хотя… вы вправе так подумать. И, наверное, да, я трус. Мы бессмертны, но вот окажусь я в Неугасимом Пламени, возрожусь через миллион лет – и кому я буду нужен со своими устаревшими знаниями? Да, мне страшно. Чтобы меньше бояться, и стараюсь думать о работе. Но ведь нельзя потакать страху. Нельзя отворачиваться от долга. Я знаю, что должен – и я пойду бить маридов. Так надо.
–Знаешь, что я тебе скажу, Искрюгай? – спросил машинный джинн, мечтающий вертеть судовые винты вместе с дочерью владельца Бугай-горы. – Я тебя уважаю.
***
Был в истории народа джиннов один печальный, но, конечно, всё равно очень славный момент. Младший брат Хана, могущественный Тлеун ибн Создатель хай Султан, сманивши на свою сторону сотни ифритов, поднял мятеж. Была великая битва – на месте её до сих пор шелестят пески великой пустыни Сухар. Тлеун и его соратники были низвергнуты в Неугасимое Пламя Недр.