Джинн в плену Эхнатона

Керр Филипп

— Ну и напугали же вы нас! — Опомнившись от испуга, Филиппа уже готова была рассмеяться.

— Это что, тоже часть обряда Таммуз? — спросил Джон.

— А то как же, мои юные джинн? — ответил старичок. — А то как же? Мне было ужасно интересно сколько времени вам понадобится, чтобы додуматься, что пора потереть лампу. Неужели вы поверили что ваш дядюшка может оставить вас здесь совсем одних? — Он вздохнул. — Но вы, кажется, поверили Я-то надеялся, что, как только Нимрод вручит вам сей светильник, вы вспомните «Волшебную лампу Аладдина» из книги «Тысяча и одна ночь», но, видимо, я ошибся. Впрочем, нет худа без добра. Важно, что вы поверили, будто вас действительно бросили одних в пустыне, то есть вы испытали то, что подразумевает Таммуз. Теперь осталось получить небольшую инструкцию

от искренне преданного вам Ракшаса, который временно пребывает в должности главы клана Марид.

— А я думал, что глава клана — сам Нимрод, — удивился Джон.

— Ну, строго говоря, глава клана Марид — ваша матушка. Но поскольку она дала клятвенное обещание не пользоваться своей джинн-силой, руководство ежедневной деятельностью клана взял на себя сам Нимрод. Только у него сегодня неотложное дело, поэтому инициацию своих пресветлых племянников он поручил провести мне.

Близнецы не видели Ракшаса с их лондонской встречи. Старый джинн был по-прежнему в белом тюрбане и просторном белом халате — все в тон его белоснежной бороде. В руках у него была другая лампа, с нормальным фитилем. Хоть и древняя, она давала довольно яркий свет и освещала пустыню на несколько метров вокруг. Постепенно страх и удивление детей сменились радостью: ведь им впервые в жизни довелось увидеть, как джинн появляется из лампы!

— И что с нами теперь будет? — поинтересовался Джон.

— Первая часть испытания завершена, — провозгласил господин Ракшас — Так что самое худшее, что ждет вас впереди, — это наставления болтливого старика. Ваш дядя Нимрод, великий джинн, которого я имею честь называть своим другом, попросил меня поведать вам о происхождении джинн. Поэтому я надеюсь на ваше самое пристальное внимание, ибо с этой историей сопряжены весьма важные события сугубо сегодняшнего дня, в коих вам предстоит сыграть немаловажную роль. Посему понимание ваше должно быть глубоким и всесторонним.

Голос господина Ракшаса постепенно становился все громче и строже, и у близнецов возникло подозрение, что он вовсе не такой застенчивый и робкий, как говорил о нем Нимрод.

— При зарождении Земли ею властвовали всего две силы, а на самой Земле были всего три вида существ, которые могли эти силы различать. Силы эти были — Добро и Зло, а существа — ангелы, джинн и люди.

Джинн пребывали меж ангелами и людьми и состояли из благородного огня. Они умели по собственной воле превращаться во что угодно. Поскольку джинн имели власть над удачей и случаем, некоторые люди считали их полубогами и поклонялись им, а другие люди, поклонявшиеся одному Богу, были этим страшно недовольны. Со временем перед всеми обитателями Земли — и ангелами, и джинн, и людьми — встал выбор. Им пришлось выбирать между Добром и Злом. Это называлось Великий Выбор. Ангелов, выбравших Зло, было очень немного, но имена их столь известны, что я не дерзну произносить их всуе. Людей на Земле было больше, чем остальных ее обитателей, и число выбравших Добро, как и число выбравших Зло, было велико. Точными цифрами, в силу огромного общего количества, мы не располагаем. В случае с джинн все обстояло несколько иначе. Их было всего шесть кланов, и в целом намного меньше, чем людей, а посему отследить и учесть их Великий Выбор было гораздо легче. Три клана — Марид, Джинь и Джань — выбрали Добро. А другие три клана — Ифрит, Шайтан и Гуль — выбрали Зло.

Сейчас, задним числом, мы можем только сожалеть, что выбравшие Добро кланы не были готовы воевать за Добро так, как пристало его истинным поборникам. Но они приняли решение отказаться от войны, ибо почитали ее величайшим Злом. В итоге из-за Великого Выбора и люди и джинн все равно оказались ввергнуты в бесконечные битвы. Кланы, отдавшие предпочтение Злу, принесли немало бед, причем не только другим джинн, но и людям. Поэтому со временем люди перестали различать добрых и злых джинн и считают, что все джинн одинаково злобны. Некоторые добрые джинн были убиты, другим пришлось отправиться в изгнание — в места с весьма прохладным климатом: там их могущество уменьшилось во много раз, но они смогли вести тихую, спокойную жизнь. Ослабнув, они тем не менее выжили, и постепенно — на это ушли

сотни лет — в мире установилось равновесие между Добром и Злом. Хотя, в сущности, война между ними идет и по сей день.

— Значит, мы воюем с ифритцами? — уточнил Джон.

— Да, это можно назвать войной, — согласился господин Ракшас. — Холодной войной, если угодно. Но это настоящая война.

— А почему о ней не передают в новостях?

— Потому что сегодня большинство людей абсолютно уверены, что джинн больше нет на свете. И это нас вполне устраивает. Другие люди, которые называют себя кто мудрецами, кто волшебниками, заставили джинн себе повиноваться. В жилах у некоторых из этих людей течет кровь джинн. По совокупности всех изложенных мною причин ныне джинн либо вообще остерегаются являть людям свою истинную природу, либо делают это очень и очень выборочно.

— А как выглядят эти ифритцы? — спросила Филиппа.

— Хороший вопрос, девочка. Вам и правда надо научиться распознавать различные кланы, уметь отличать друга от врага, а если попался враг, надо точно знать, кто это и как с ним бороться. Для этой цели я разработал классификацию, которая представлена в виде карточной колоды. И вы такие колоды сейчас получите. — Он выудил из карманов просторного халата две колоды карт довольно большого формата и протянул близнецам.

На каждой карте значилось имя какого-то джинн и клан, к которому он принадлежит, кроме того, там было изображено животное, в которое он любит превращаться, а также перечислены его сильные и слабые стороны.

— Круто! — восхитился Джон, перебирая карты.

— Джон, не будешь ли ты так любезен не употреблять больше это слово, — попросил господин Ракшас. — Такой лексикой не пользуется ни один уважающий себя джинн. В конце концов, мы — благородного происхождения и созданы из благородного огня. Нам так изъясняться не пристало.

— А что такое «благородный огонь»? — спросила Филиппа. — Огонь он и есть огонь, разве не так?

— Так могут рассуждать только люди, те, кто закрывают нашу бутылку пробкой, — возмущенно сказал господин Ракшас. — Вы, вероятно, слышали, что у эскимосов существует восемнадцать слов для обозначения понятия «снег»? Так и у нас, джинн, существует двадцать семь слов для разных видов огня, а кроме того, в одном лишь английском языке их целая дюжина. Большинство из этих слов описывают первобытный или так называемый горячий огонь, тот, что добывали трением. Но существует и благородный огонь, тот, что горит внутри джинн — как злых, так и добрых. У людей внутри тоже кое-что есть, они называют это душой, но душу, конечно, не сравнить с благородным огнем, что пылает внутри у каждого из нас. Именно с ним и связано наше могущество. Именно он позволяет нашему сознанию властвовать над материей. И именно о таких возможностях и мечтают люди.

— Но каким образом? Как у нас это получается? — спросил Джон. — И как нам пользоваться этим могуществом сознательно? Мечтать? Как в книге про Питера Пэна?

— Единственное, чему вам необходимо научиться, — фокусировать силу своего внутреннего огня на том, что вы хотите сделать. Лучший способ — подыскать особое слово, одно-единственное, которое отныне и впредь будет ассоциироваться у вас с моментом концентрации всех сил для проявления собственного могущества. В первую очередь ради этого мы сегодня сюда и приехали. Чтобы вам хватило и пространства и времени заглянуть внутрь себя, поразмышлять и назвать слово, которое поможет вам почувствовать всю свою джинн-силу.

— Волшебное слово? Как «крибле-крабле-бумс»? — спросила Филиппа.

Господин Ракшас поморщился:

— Мы, джинн, предпочитаем называть его «слово-фокус». Впрочем, ты отчасти права, именно так и возникли среди людей волшебные слова. Люди подслушали, как какой-то беспечный джинн произнес при них свое слово-фокус, подивились на результат и решили, что это слово сработает и для них точно таким же образом. Так появилось знаменитое слово СЕЗАМ. В самом слове нет ничего особенного, так называется некое широко распространенное в Индии растение. Но какой-то джинн сделал из него слово-фокус. Не успел он оглянуться, как люди подхватили его заветное слово и даже вставили в книжку «Тысяча и одна ночь».