Джинн в плену Эхнатона
Шрифт:
— Слава богу, отделались, — сказала Филиппа, когда они шли по улице к дому Нимрода. — Она ведь ничего не заметила, правда? Как вы думаете?
— Вы, между прочим, могли бы быть не столь прожорливыми, — проворчал Нимрод. — Ты, Джон вообще в какой-то момент целую тарелку еды проглотил зараз. Она, верно, думает, что вы жрете, как лошади. Точнее, как жеребята.
— Ты же сам велел отдать должное французской кухне, — принялся оправдываться Джон.
— Бедняжка! — вздохнула Филиппа. — Кучу всего наготовила, а мы ничегошеньки не съели. Столько продуктов зря перевели…
— Да уж, бедняжка, — рассеянно проговорил Нимрод и зевнул.
— А вы заметили ее глаза? —
Джон пожал плечами:
— Одно слово — француженка. Все они смотрят на американцев как на пустое место.
— Не только на американцев, — сказал Нимрод. — Почти на всех нефранцузов. Все, кроме них, сущие дикари. — Он снова зевнул. — Что-то я раззевался, клянусь Лампой. Надо бы прикорнуть на часок, да жаль — времени нет. Сейчас нам пора в Старый город, к Хусейну Хуссауту.
Глава 14
Мальчик с посиневшими ногами
Самая старая часть Каира лежит к югу от Города садов. Они проехали по тихой, мощенной булыжником улочке с глухими фасадами домов, средневековыми церквушками и аккуратным кладбищем, свернули в длинный узкий переулок и увидели довольно большой магазин с дешевыми сувенирами на витрине.
— Хусейн, разумеется, знает, что я джинн, — сказал Нимрод, когда они подходили к дверям. — Однако ваше происхождение мы от него скроем. По крайней мере, на время. Если ты — джинн, совершенно ни к чему, чтобы все окружающие об этом знали. Кроме того, если Хусейн будет считать вас обычными детьми, это позволит вам подружиться с его сыном Бакшишем. Мальчик хорошо говорит по-английски и может нечаянно выболтать что-нибудь, что отец его оставит в секрете. Короче раскройте глаза пошире и держите ушки на макушке.
Джон осмотрел витрину.
— Тут же один хлам! Финтифлюшки для туристов.
— Настоящий товар он держит наверху, в отдельной комнате, — пояснил Нимрод. — Один из вас может заглянуть тут во все закоулки, если другой в это время будет отвлекать Бакшиша.
Хусейна Хуссаута они увидели сразу, как вошли. Весь в белом, он сидел на полу, среди подушек, расшитых бедуинскими узорами, рядом стоял низкий кофейный столик, заставленный мисочками с фисташками и арабскими сладостями, графинами с лимонадом и множеством стаканов. Нервными пальцами он перебирал гагатовые, черные как смоль древние четки. Перед ним стояло хитрое приспособление для курения через воду — кальян — с длинной, точно фагот, трубкой, и он попыхивал, распространяя вокруг себя сильный запах земляники. В промежутках между затяжками он пил глоточками горячий кофе из серебряной чашечки. Знаменитый кладоискатель был седовлас, с темными усами и большой щелью между передними зубами, которая придавала его красивому лицу несколько хитроватое выражение.
Увидев Нимрода, он улыбнулся, коснулся лба кончиками пальцев и чуть наклонил голову.
— Ты пришел наконец, — проговорил он. — Я уже боялся, что не придешь.
С этими словами он встал и поцеловал Нимрода в щеку.
Нимрод обернулся к близнецам:
— Это мои юные друзья, Джон и Филиппа. Мои родственники из Америки. Приехали ко мне на пару недель погостить.
Хусейн Хуссаут расплылся в щербатой улыбке и поклонился детям.
— Добро пожаловать в Египет, — сказал он и, прищурившись, добавил: — А вам тут не слишком жарко?
Филиппа почувствовала, что вопрос задан неспроста: Хусейн пытается выяснить, не джинн ли они, подобно их дядюшке. Поэтому она приняла несчастный вид утомленного зноем человека — ведь от жары страдают только люди, а джинн, наоборот, наслаждаются каирской погодой в июне месяце.
— Да, тут ужасно жарко, — вздохнула она, обмахиваясь, точно веером, картой Старого города.
— Прямо как в духовке, — подхватил Джон, сообразив, что к чему. — Если станет еще жарче, я испекусь заживо.
— Мы этого не допустим, — сказал Хуссаут, наливая каждому стакан лимонада. — Вот выпейте, очень освежает.
Близнецы, которые, будь у них выбор, предпочли бы горячий ароматный кофе, приняли из его рук стаканы и поблагодарили хозяина.
— Немногие люди переносят жару так легко как Нимрод, — заметил он. — Но с другой стороны он — англичанин, а это многое объясняет. Знаете как в песенке: «Только бешеным собакам да безумным англичанам в полдень солнце нипочем, нипочем…»
— Вы правы, — кивнула Филиппа, всячески стараясь утвердить хозяина во мнении, что они с братом — обыкновенные американские детишки. — Я даже не понимаю, как ему не жарко!
— Да, странно, — улыбнулся Хусейн Хуссаут. — Но что взять с чудака-англичанина?
Нимрод уселся на позолоченный трон — точную копию того трона, который извлекли из гробницы Тутанхамона и поместили в Египетский музей.
— А как поживает твой сынок Бакшиш? — спросил Нимрод у хозяина, оглядывая внутреннее убранство магазина.
— Очень хорошо поживает, спасибо.
— Он сейчас где? В школе? Что-то его не видно…
— Да, в школе.
Нимрод кивнул:
— Ну что ж, перейдем к делу. Я получил твою записку.
Хусейн Хуссаут бросил взгляд на близнецов.
— А ничего, что мы будем обсуждать это при детях?
— Все равно ничего не поймут. Вреда не будет.
— Лучше все-таки им ничего не слышать, — твердо сказал Хусейн.
— Как пожелаешь, мой друг, как пожелаешь. — Нимрод подмигнул близнецам и сказал: — Детки, поищите-ка себе по хорошему сувениру, вон там, в дальнем углу.
— Хорошо, дядя. — Они с готовностью отправились в глубь магазина — рассматривать игрушечные саркофаги, в каждом из которых лежала крохотная, замотанная в бинты мумия, точь-в-точь как настоящая. Однако беседа Нимрода с торговцем редкостями интересовала их куда больше. Близнецы напрягли слух и вдруг, к своему удивлению, обнаружили, что это усилие и вправду позволяет различить каждое слово, сказанное далеко, почти у порога магазина. Кроме того, они ждали, когда хозяин увлечется беседой настолько, чтобы они могли незаметно, как просил Нимрод, проскользнуть в задние комнаты и во внутренний двор и поискать там что-нибудь интересное.
— Итак, — сказал Нимрод, — ты написал, что кое-что нашел.
— Такая у нас работа, — осклабился Хусейн.
— Возможно, ты обнаружил что-то после последнего страшного землетрясения?
— Ой, страшного, спору нет… Но нет и худа без добра. Особенно в Египте. С тех пор столько на поверхность повылезало. И ты вот приехал. И Иблис приехал. И оба ищете одно и то же.
— Иблис здесь? В Каире? Ты его видел?
— Да. Позавчера. В Египетском музее. Ты же знаешь, я часто наведываюсь туда поутру, чтобы посмотреть на древние сокровища. Для вдохновения. По мне, у каждого из этих древних камней есть голос… Короче, было обычное утро. Во всяком случае, мне так казалось, пока я не оглянулся. Оглянулся и встретился взглядом с Иблисом. Он был не один, а в сопровождении нескольких родственников. Там была Меймунах, ее отец Димирят и еще Дахнаш. Вряд ли наша встреча была случайной, да они и сами сказали мне без обиняков, что пришли не столько в музей, сколько повидать меня. Поэтому мы прошли в музейный кафетерий — поговорить. Все чинно-благородно.