Джинн в плену Эхнатона
Шрифт:
Филиппа остановилась на пороге. Она мгновенно почувствовала, что брат сердит на всех родственников сразу, и не дала ему даже рта раскрыть.
— Честное слово, когда мы вернулись из больницы, лицо у тебя было как всегда — Луна с кратерами!
— Обалдеть! Значит, врачи, к которым меня таскали целый год, все-таки не ошиблись. Прыщи сами приходят и сами уходят.
— Угу. — Филиппа, в отличие от Джона, явно не разделяла его укрепившейся веры в медицинскую науку. — Верить в чудесное исцеление, конечно, не возбраняется.
— Ты о чем?
— А тебе не кажется, что тут вообще творится что-то странное?
— Может и творится, — согласился Джон. — Не знаю… — Он по-прежнему разглядывал свое лицо и не очень вслушивался в слова сестры. Наконец он довольно присвистнул, а потом, покосившись на Филиппу, с раздражением добавил: — Ты бы на моем месте тоже радовалась.
— Но о чем все-таки говорили папа с мамой?
— Не знаю. Допустим, о подростковом возрасте. Говорят, все родители с этим жутко носятся. Как только у детей начинается обыкновенная гормональная перестройка, предки гонят их к психиатру. Феликса Грейбела вообще отправили к специалисту по росту волос. А у него всего-навсего усы начали расти.
— Уж на что твой Феликс псих, но родители его вообще с прибабахом. — заметила Филиппа. — Кстати, о странностях. Пойдем, покажу кое-что.
Дети поднялись еще на один этаж, в комнату Филиппы. Вообще-то Джон наведывался сюда очень редко: с души воротит от пушистых зверюшек, сладеньких игрушек и развешенных по стенам картинок с длинноволосыми, похожими на девчонок гитаристами. Сразу за дверью был прикреплен плакат «Звезды Голливуда ниже тебя» (на вертикальной линейке был отмечен рост актеров-коротышек: чтобы сравнить себя с ними и резко повысить самооценку). Филиппа ткнула пальцем в последнюю пометку — она мерила свой рост как раз перед тем как лечь в больницу.
— Позавчера во мне было ровно пять футов. — С этими словами она вручила Джону угольник и карандаш, скинула тапочки и встала к стенке между Томом Крузом и Робертом де Ниро.
Приложив угольник одной стороной к стенке, а другой к макушке сестры, Джон черкнул карандашом.
— Я ведь стала выше, правда?!
— Все, можешь отклеиться.
Филиппа отошла от стенки, и они оба ахнули. Ничего себе! Джон измерил расстояние между пометками.
— На целый дюйм! — выдохнул он. — Так не бывает. Ты, наверно, в прошлый раз неправильно измерила.
— Нет правильно. Мне помогала миссис Трамп.
Миссис Трамп служила у Гонтов домработницей.
— Значит, она ошиблась. Нельзя вырасти на целый дюйм за двое суток.
— Погоди-ка… А ты когда мерился в последний раз?
— На прошлой неделе. Папа меня сам мерил. Он еще сказал, что, когда во мне будет пять футов и шесть дюймов, я получу новые лыжи. Уж он наверняка измерил с точностью до миллиметра. У него как в аптеке.
— Тогда пойдем посмотрим.
В своей комнате Джон встал между актерами Шоном О'Коннери и Пирсом Броснаном (этот плакат предлагал помериться ростом с агентом 007 Джеймсом Бондом), и теперь уже Филиппа взялась за карандаш и угольник.
— Так я и думала! Ты тоже вырос. Сейчас скажу на сколько… На полтора дюйма!
— На полтора? Ух ты! Круто!
— То-то и оно: с нами творится что-то странное. Сначала у нас вырастают зубы мудрости — на десять лет раньше, чем положено. Потом, когда нам их удаляют, нам снится под наркозом один и тот же сон — про дядю, которого мы никогда не видели. А потом выясняется, что мы еще и растем за ночь, как за год!
— Не забудь про мои прыщи!
— Да, еще и твои прыщи!
— И трещина на стене у меня в комнате, что само по себе странно, но к тому же она точненько повторяет трещину в Египетском музее.
Филиппа на мгновение задумалась.
— А знаешь, что еще странно?.. Это только мне холодно или правда от кондиционера сильно дует?
— Я мерзну с первой минуты, как только мы вернулись из больницы. — Джон пожал плечами. — Небось, миссис Трамп выкрутила кондиционер до отказа. Ей всегда жарко, когда она пылесосит.
— Пойдем спросим.
Близнецы кубарем скатились пять пролетов вниз по лестнице: кухня, где миссис Трамп как раз выгружала чистую посуду из посудомоечной машины, располагалась в подвале. В стародавние времена — и вероятно, в иной галактике — миссис Трамп была королевой красоты. Близнецы знали это наверняка, поскольку видели у нее фотографии и газетные вырезки. Но время оказалось к ней сурово. Нынешняя миссис Трамп выглядела простовато и уныло, у нее не хватало верхнего переднего зуба, а две ее дочери жили в Европе, и она уже забыла, когда видела их в последний раз.
— Миссис Трамп! Вы включали кондиционер?
— Я? С чего это я вдруг стану включать кондиционер? Я и не думала включать кондиционер. Обожаю работать в доменной печи. Люди платят бешеные деньги, чтобы пропотеть на тренажерах или в сауне. А мне этого не нужно. Потею тут круглые сутки, причем совершенно бесплатно. — Засмеявшись собственной шутке и захлопнув дверцу буфета, она оперлась обоими локтями о кухонную стойку и широко зевнула, прикрывая ладонью рот, чтобы дети не заметили дырки вместо зуба. Смешная, все равно же видно!
— После больницы нам все время холодно, — пожаловался Джон.
Миссис Трамп потрогала его лоб. Ее рука показалась мальчику прохладной.
— Температуры вроде пока нет, — сказала она. — Но, может, ты заболеваешь?
— Нет же, — с досадой сказал Джон. — Мы замечательно себя чувствуем. Только немножко мерзнем. Вот и все.
— Мерзнет он! Вы только послушайте! На дворе жара больше тридцати градусов, влажность семьдесят пять процентов, а он мерзнет! Я-то тут при чем? Все вопросы к маме. Кстати, я тут про вас кое-что слыхала! Это правда?
Филиппа напряглась и сдвинула брови.
— Что вы слышали?
— Что вас, счастливчиков, отправляют в летний лагерь. Когда я была маленькой, меня никогда не отправляли в лагерь. Ни разочка! Только и знала, что дом да школа.
— А куда бы вам хотелось поехать, миссис Трамп? — успокоившись, Филиппа решила задобрить домработницу. — Только выбирайте не задумываясь.
— Если б деньги были! У меня одно желание — в Рим поехать, дочек повидать. Они у меня обе замужем за итальянцами.