Джинния
Шрифт:
— Радуйся, о глупец, в такой стриповой рубахе, какая была у тебя, здесь никто не ходит, — заметил Бармакид, снисходительно улыбаясь. — Это была коварная подстава! Обычно, если тебе нравится женщина, но она и не смотрит в твою сторону, мы все в Иреме так поступаем, ты подставляешь ее, чтобы красавицу бросили в яму к лисицам, и, заплатив охраннику, забираешь ее себе. И она уже не строптива, не фу-ты ну-ты, а покорно идет за тобой, куда скажешь, ласково именуя господином...
Покорно семеня за джинном, я подумала, что от меня он этого не дождется. Но раньше времени революцию не устраивала...
— А кем
— Играю на дойре, то есть бубне, по чайханам. Большие бабаи срубить можно, если не лениться. Но я вообще-то не люблю работать, потому мне и нужна жена.
— Это чтобы я за вас работала?
— Да, открою лавку вроде «Аладдина», я как раз и ходил по торговым рядам, приглядывался, какой товар кому выгоднее сбывать. А когда вас увидел, решил — возьму у мамы денег, посажу в лавке тебя, а сам буду вальяжно проводить время с друзьями!
Меня передернуло, когда я представила себя торгующей сувенирами из человеческих костей.
— Представь только, заходят покупатели и видят дочь людей, торгующую человеческой кожей: «Прошу вас, о почтенные джинны, купите эти свечи из... из (непременное всхлипывание!)... Простите, минутная слабость, они пользуются большим спросом, их можно применять в ежедневном магическом ритуале перед сном или для освещения комнат, конечно, выйдет чуть дороже лампадного масла для лампы, но и оригинальнее. Свечи из... из человеческого жира — это лучший подарок на все случаи жизни!» Звучит, да? Я сам придумал!
Я зевнула, недосыпание брало свое, даже будоражащие мысли не могли перебить сон, может, дома у него можно будет поспать?
А Ирем недаром называют Городом Колонн. Здесь их было множество, из мрамора, яшмы, порфира и чего-то еще, что трудно было определить. Не знаю, чем они служили раньше, но сейчас были обклеены выполненной красивой вязью рекламой и объявлениями. Например, «Продам лампу-коммуналку!» или «Пущу залезть в бутылку! Закуска ваша, по договоренности...» и еще «Шотландский джинн ждет пьющую джиннию. Крепость отношений — не менее 46 градусов»...
И тут где-то загрохотали выстрелы! Наверно, не меньше сотен ружей одновременно, хотя я не знаток.
Миша автоматически прикрыл меня грудью:
— Что это такое?
Мой будущий «муж», снисходительно улыбаясь, пояснил:
— Это стрельба суеверных бедуинов, так они отпугивают пустынных джиннов.
— Но они же не могут видеть вас и этот город?
— Нет, а мы-то тут при чем? — величественно вскинул голову Бармакид.
— Понятно, проехали...
На пальбу в городе никто не обращал внимания, все спокойно занимались своими делами, она еще некоторое время продолжалась, но постепенно стихла, видимо, арабы расстреляли патроны и, не зная, чем еще заняться, отправились восвояси.
— Поесть бы, — спустя какое-то время тихо протянул мой сосед. Царапины у него на шее и щеке еще кровоточили, но он только упрямо размазывал кровь и вытирал руку о драную хламиду. Мне даже сердце защемило, такой жалкий у него был вид...
— Сама голодная, потерпи, моя будущая свекровь наверняка нас накормит. — Я ободряюще пожала Мишкину руку.
— Будущая свекровь, ты это серьезно?! — нахмурившись, спросил он.
Я двусмысленно улыбнулась. А что, стоило об этом подумать, конечно, посмотрю сначала, как у них дома, как кормят, удобные ли постели. Шучу!
Но Бармакид тут же возревновал всерьез.
— Ты, чужестранец, человек, можешь идти, — гордо вскинулся он. — Здесь есть гостиные дворы для приезжих. Правда, человеков туда не пускают, прижмуривают при входе. Туда им и дорога!
— Ничего подобного, — вступилась я. — Почему бы и Михаилу, так его зовут, не пойти с нами? Он мой сосед в нашем мире, много мне помогал в детстве, и вообще...
Я вдруг осеклась, вспомнив, как однажды он не дал мне прокатиться на своем новом трехколесном велосипеде, и мне тогда было обидно до слез!
Я взяла трехглазого под ручку, и, посуровев взглядом, сказала:
— А впрочем, забудь, пусть сам ищет, где перекантоваться.
Миша онемел, но только на секунду.
— Ах ты, неблагодарная мартышка! — возмущенно взвыл мой бывший товарищ. — Акиса неизвестно где, и только поэтому я считаю себя в некоторой степени ответственным за все. То есть за тебя, дурочку! За сохранность твоего тела, мозги ты, похоже, безвозвратно потеряла, если они у тебя вообще когда-нибудь были...
Я только презрительно фыркнула и глубоко вдохнула душный, пропитанный пряностями воздух. Этот мир мне нравился, здесь, как ни странно я не чувствовала себя в чужой среде (может, у меня в роду были джинны?). Даже наоборот, я ощущала редкую уверенность в себе и внутренний покой! Пожалуй, здесь стоит задержаться, а может, даже и остаться надолго, если удастся определиться с кругом знакомств и местом жительства...
— Как ты права, о скрупулезнейшая, вижу, этот неблагодарный «друг детства» пристроился нам на шею, ради чашки супа такую мораль развел, — поддержал расцветший Бармакид, мягко прикрывая мою ладонь своей. Уже говорит от нашего имени, как-то поспешно, но приятно.
— Ладно, каюсь, понял, не дурак... — медленно протянул Миша, дрожащими от ярости руками, вытирая пот со лба. — Не буду мешать, третий лишний, го-орьк-а-а! А не пошел бы я...
На мгновение я задумалась, куда он пойдет без денег, даже шаурму не купит, но тут опять вспомнила детскую обиду и подумала, что такой здоровый лоб в крайнем случае всегда заработает мытьем посуды в столовке странноприимного дома для джиннов ближнего и дальнего зарубежья. Только-только хотела сообщить ему об этом, как он резко развернулся и зашагал прочь...
— Эй, ты, оставайся, мы пошутили, — встревоженно крикнула я ему вслед.
— Мы? Уже мы?! — Мой сосед горько засмеялся. Очень похоже на смех безумца, наверно, перегрелся на солнце. Надеюсь, это временно. Он же не мог всерьез подумать, что нас с ним хоть что-то связывает? По крайней мере, я так не думаю... кажется.
— Так на чем мы остановились, дорогой? Ах да, семейный бизнес, лавочка, торговля и все такое... Далеко еще до твоего дома?
— Близко совсем. К нам люди редко забредают, я одного только и видел кроме вас, но это был выдающийся человек, Абдул Альхазред его звали. Он у нас с маманей комнату снимал, курил всякую дрянь, но и работал как проклятый, часа по два в день! — продолжал рассказывать Бармакид, пока я с восхищением обозревала чудесные, покрытые мозаикой конусовидные здания бань, огромное медресе, может, там будут учиться наши дети, маленькие джиннята.