Джинса
Шрифт:
— Верю вам, Ираклий, — сказал Кирилл Кириллович. — Но только случай совсем не типичный. Не хочу даже это обсуждать. Давайте на этот раз обойдемся без блондинок…
— Ладно, хорошо, — легко согласился Ираклий. — Представьте такую картину. Идет по улице большой такой мощный мужчина. И вдруг видит — поблескивает на асфальте монетка. Он поднимает монетку, бац, а разогнуться уже не может. Тогда, придя домой, он берет мазь «Офигон» и натирает себе поясницу. А в следующей сцене мы видим, как тот же мужчина выходит на помост,
— Понятно, что в аптеках. Где ж ее еще спрашивать? — проворчал директор.
— Ну, можно так: «Мазь „Офигон“ — новое измерение вашей жизни!» — предложил Ираклий.
— Слишком вычурно.
— Тогда, может: «Мазь „Офигон“ — надежная работа вашей поясницы!»
Кирилл Кириллович приободрился:
— Уже лучше. Георгий, подключайтесь, пожалуйста.
— «„Офигон“ — именно то, что вам необходимо!» — сказал Жора и тут же затих.
— Может, что-нибудь еще? — обратился к нему Кирилл Кириллович.
— «„Офигон“ — ты этого достоин!» — выпалил Жора на одном дыхании и, не дожидаясь реакции, продолжил: — «„Офигон“ — всерьез и надолго!» — Он заметно покраснел, а вены на висках набухли: — «„Офигон“ — крепость и выдержка!» — Ноздри расширились, крылья носа затрепетали: — «„Офигон“ — теперь еще и банановый»!
50
В приемную вошла Инна. Лицо ее было одухотворенным и просветленным. В очередь за то, чтобы писать с нее икону, выстроились бы Андрей Рублев, Феофан Грек и Дионисий. На безымянном пальце ее руки блестело новое кольцо. Инна и сама сияла ему под стать.
Даша тут же заметила обновку:
— Аркадий Романович подарил?
— Да, — широко улыбнулась Инна, демонстрируя трофей. — Выходные прошли не зря. С бриллиантом!
— Bay! — воскликнула Даша.
— Как я соскучилась! — приобняла ее Инна. — И по тебе! И по тебе! — Она схватила на руки циветту. — Какая же ты у меня красивенькая!
Даша опустила глаза, разглядывая свои туфли не по сезону.
— Представляешь… — она замялась. — Даже не знаю, как тебе сказать…
— Про что?
— Кирилл Кириллович приказал от нее избавиться.
— От кого избавиться?
— Ну, как бы от циветты.
— Да ты что!
— Да, говорит, запах и все такое… Даже объявление принес: «Купирую хвосты, подрезаю крылья, топлю котят — недорого».
— Какой ужас!
— И не говори! Я бы ее к себе взяла, но у меня хозяйка… Она сразу предупредила — никаких домашних мужчин и случайных животных… Нет, наоборот… Короче, я позвонила в зоопарк…
— Ну и что?
— Только ты не волнуйся.
— Я уже волнуюсь.
— Тогда я потом дорасскажу.
— Нет уж! Давай сейчас.
— Может, тебе лучше сесть?
— Говори уже! — в нетерпении повысила голос Инна.
— В общем, выяснилось, что никакая это не циветта.
— Да? — Инна тут же резко опустила животное на пол. — А кто?
— Самая обыкновенная кошка!
— Так я и знала! — хлопнула себя по бедру от досады Инна.
— Знала? — удивилась Даша.
— Я его с самой первой встречи раскусила… — Инна нервно закусила губу. — А как пел, как пел… С контрабандистами он договорился, спецрейс организовал. И даже Вашингтонскую конвенцию по такому случаю нарушил…
— Ага-ага! — поддержала Даша.
— Мне кажется… Вернее, я практически уверена — он не тот, за кого себя выдает.
— А за кого он себя выдает? — робко поинтересовалась Даша.
— Говорит, что директор одного муниципального предприятия.
— Да? — разочарованно выдохнула Даша. — Я-то думала, как минимум двух…
— Хуже! — мрачно сообщила Инна. — Я считаю, он… — Она сделала паузу, склонилась к Дашиному уху и зловеще шепнула: —…наемный убийца!
— Да ты что?! — в ужасе отпрянула Даша. — Почему ты так решила?
— Вчера я случайно подслушала его разговор…
Тут у Инны случился флэшбэк, как бывает в кино, когда герой отклоняется от повествования и переносится в прошлое, сюжетная линия прерывается, и зритель наблюдает за тем, что происходило ранее. Чтобы отделить флэшбэк от основного повествования, довольно часто используется тонирование кадра под сепию или легкое размытие картинки.
Был вечер. Когда Инна вышла из метро на «Тверской», то сразу же увидела Аркадия. Вернее, узнала его со спины. Хотя вокруг было полно разных мужских спин. «Это странно, — подумала Инна. — Я ведь никогда раньше не видела его сзади». (Он всегда галантно пропускал ее вперед.)
Аркадий стоял у памятника Пушкину, держал букет голландских цветов и разговаривал по телефону. На голове у Пушкина сидел символ мира. Горели фонари. Проезжая часть была забита автомобилями. Они стояли в пробке и заливали выкрашенную в ультрамарин улицу красным светом стоп-сигналов.
Инна подошла к Аркадию так близко, что даже почувствовала запах его одеколона. Она отчетливо слышала, как он сказал в трубку: «Да-да. Хорошо. Завтра я его похороню. Не волнуйтесь, Василий Юрьевич, все будет сделано в лучшем виде!»
— Какой ужас! — сдавленно прошептала Даша.
Инна молчала, задумавшись, изучала свое кольцо. Затем, не поднимая головы, спросила:
— Как думаешь, это не китайская бижутерия?
Даша взяла ее руку, зорко всмотрелась в бриллиант.
— Да нет, не может быть. В худшем случае — Сваровски.
— Мда… — вздохнула Инна. — Ну и что же теперь делать?
Даша посмотрела на кошку, которая, будто предчувствуя свою судьбу, лежала на спине, задрав кверху лапки с видом святой мученицы.